Поцелуй обмана

Его губы заскользили по моей щеке. Я прикрыла глаза, пытаясь унять дрожь.

– Мы и сейчас не одни. Разве не видишь, прямо перед нами люди, весь город!

Он обнял меня за талию одной рукой, большой палец поглаживал мне бок.

– Нет, я не вижу никого и ничего, только это… – он поцеловал меня в плечо, а потом провел губами вверх, пока не уткнулся в ухо, – …и это… и еще это.

Я обернулась, и наши губы встретились. От Рейфа пахло мылом и свежей хлопковой тканью.

– Нас могут увидеть, – задыхаясь от поцелуев, выговорила я.

– Так что же?

Меня это тоже не слишком беспокоило, но все же я потянула его поглубже в тень, хотя среди белого дня и это местечко трудно было назвать укромным.

Уголок его рта вздернулся в усмешке.

– Вот незадача, никак нам не уединиться. Всего минутка вдвоем, зато целый город глазеет на нас.

– Сегодня вечером будет угощение и танцы, и много укромных мест, где можно от всех затеряться. И уж тогда мы друг друга не упустим.

Рейф серьезно, даже торжественно посмотрел на меня, обхватив за талию обеими руками.

– Лия, я… – и резко остановился на полуслове.

Я не знала, что подумать. Мне казалось, возможность встретиться вечером должна была его обрадовать.

– В чем дело?

Но на его лицо уже вернулась прежняя улыбка, и он кивнул.

– Так значит вечером.

* * *

Мы догнали Паулину, а чуть позже и Каден присоединился к нам. Схваток в грязи больше не было, но соперничество молодых людей было очевидно во всем, от ловли рыбы до разжигания костра и метания топоров в цель. Каждый раз Паулина выразительно закатывала глаза, как бы говоря: «Ну вот, опять». Я в ответ только разводила руками. Я с детства привыкла к соперничеству братьев, да и сама любила помериться с ними силами, но у Рейфа и Кадена это, кажется, зашло слишком далеко. Наконец, голод оказался сильнее, и оба парня отправились на поиски копченой оленины, которая умопомрачительно благоухала на всю ярмарку. Мы же с Паулиной, набрав полные руки сладостей, продолжали прогулку. Увидев площадку для состязаний в метании ножа, я протянула Паулине свою булочку в апельсиновой глазури, которую она тут же надкусила. К ней вернулся прежний аппетит.

– Хочу попытать себя в этом, – сказала я подруге и направилась к входу.

Ждать не пришлось, я сразу заняла место рядом с тремя другими участниками – я была единственной девушкой. Перед нами в пятнадцати футах были установлены мишени – большие, размеченные краской древесные спилы. Такие неподвижные мишени я любила особенно. Перед каждым из нас на столах лежало по пять ножей. Я осмотрела их, взвесила на руке, оценивая вес. Все они были тяжелее моего кинжальчика и, конечно же, не так идеально сбалансированы. Ведущий объяснил, что мы все должны метать ножи одновременно, по его команде, пока не будут исчерпаны все пять попыток.

– Возьмите оружие. Приготовьтесь…

Он смотрит.

От этих слов меня словно окатили холодной водой. Я начала вглядываться в толпу за канатами. За мной следили. Я не знала, кто, но это неважно. За мной следили не сотни зевак, окруживших площадку, а только один

.

– Бросок!

Я промедлила, но сделала бросок. Мой нож ударился о край мишени и упал на землю. Ножи всех остальных участников вонзились в деревянные круги: один в кору с самого края, второй в наружное белое кольцо, третий в синее. В центральный красный круг не попал никто. Мы едва успели схватить по ножу, как прозвучала команда: «Бросок!»

Мой нож с громким дзынь наискось полоснул по внешнему белому кольцу, но не упал и остался в мишени. Уже лучше, но ножи оказались грубыми и ужасающе тупыми.

Он смотрит. От этих слов по шее побежали мурашки.

– Бросок!

Мой нож пролетел мимо цели, плюхнувшись в грязь позади мишеней. Мое недовольство собой росло. Отвлекли? Это меня не извиняет! Вальтер столько раз говорил мне об этом. Надо учиться противостоять тому, что отвлекает, это только вопрос тренировок. В реальной жизни, если придется метать нож, враг не станет вежливо ждать второй попытки – а попытается тебя разоружить.

Смотрит… смотрит.

Я встала в стойку, зафиксировала плечо и расслабила руку.

– Бросок!

На этот раз нож воткнулся в границу между синим и белым. Оставался последний нож. Я снова посмотрела на толпу. Смотрит. Я чувствовала издевку, насмешливый взгляд, потешающийся над моими жалкими попытками поразить мишень – но не могла разглядеть лицо, то лицо.

Смотришь? Так смотри, подумала я, чувствуя, что закипаю.

Я приподняла подол.

– Бросок!

Мой кинжал рассек воздух так стремительно и чисто, что его путь трудно было проследить. Он вонзился в красный круг, в самый центр. Из двадцати бросков четырех участников это было единственное попадание в красную зону. Озадаченный ведущий еще раз осмотрел мишень и объявил, что дисквалифицирует меня. Но дело того стоило. Я обежала глазами зрителей, стоящих за ограждением, и заметила, как один из них торопливо выбирается из толпы. Тот самый солдат? Или кто-то другой?

С последним броском мне просто повезло. Я это знала, но не знал тот, кто смотрел.