Поцелуй Однажды: Глава Мафии

Она не отвечает. Слова не удается в речь сформировать.

— От меня страшно? — уже с нажимом рокочет он.

Кира мотает головой, и он осыпает ее лицо спонтанными поцелуями. Стараясь прижаться к нему до конца, каждым клаптиком тела, она сбивчиво шепчет:

— Только медленно… Без… Медленно.

— Конечно, — зацеловывает он ее жаром повсюду, — конечно, хорошо.

Ее пальцы не в состоянии разжаться и она намертво держит его за ворот. Собственный выдох отзывается трепетом по всему телу, когда Рома проскальзывает в нее со второго раза. Он давит и давит, для глубины, но все — проникновение, ласки, подходы — действительно медленно.

Глаза сами собой закрываются, когда их тела начинают раскачиваться невпопад.

Сердце вхолостую изнутри отстреливает ударами, и Кире нужно держаться, ей так нужно держаться за что-то… Тепло накатывает волнами. Будоражит кожу изнутри. Вмиг такой горячкой оборачивается, что, кажется, только один выход остался — выпрыгнуть из кожи насовсем…

Рома кончает в нее, все сильнее и сильнее ее за затылок в себя вжимая.

Кира наконец-то отпускает ворот его пальто.

— Неудобно тебе, — шепчет он быстро, — сейчас я придумаю что-то, милая… Кира? Кира!

Ей нужно выползти из машины. С этого узкого сиденья. Она старается и за подлокотник себя поддерживать, и по волосам успокаивающее пройтись ладонью.

Все внутри намешано, наболтано, и рванет сейчас смесь. Ей нужен воздух. Пространство, где и для мыслей появится широкий радиус.

Она понимает, что на грани слез. От горечи осознания движется быстрее, открывая дверцу прямо на трассу. Где изредка машины проносятся мазком. Не готовые тормозить.

Нет, больше нестрашно. Совсем непонятно. Нужно выйти отсюда. Он что-то талдычит сзади, но она не может смотреть на Рому. Слишком много его. Что… что она испытывает? Наверное, перегруз. Стресс.

От неуверенности.

Она сама с собой устала бороться.

Выдохлась и больше не может сомневаться.

Она обнаруживает, что отошла от машины на десяток шагов, когда по шоссе справа рядом грохочет КАМАЗ.

— Кира!

Она оборачивается, а Роман застыл у капота. Неугомонный ветер путает его волосы.

Больно смотреть в его лицо, как прямо на солнце больно поднимать взгляд. Иссушенное усталостью, оно искажено выражением несовместимости: нерешительностью и бешенством.

Кира знает, что он не злится на нее. Из ледяной клетки грудины вырываются рыдания, но почему-то слезы тают до того, как выкатятся из глаз.

— Что, Кира? — оборвано кричит Рома. — Что… такое? Я сделал что-то не то?!

— Все то, — шепчет она, — все то.

Непонятно, различает ли он ее ответ.

Вот и препятствие. Карелин всегда делает все то. Для нее. Она все готова принять, что он делает. Это всегда оборачивается преимуществом для него.

Все всегда оборачивается преимуществом для него.

— Тогда… Почему ты убежала! Почему!

Он вытирает рот рукой, и берет курс по прямой на девушку. Она тут же делает шаг назад, и Карелин дерганно останавливается.

Выглядит столь потерянным и беспомощным, что у Киры над ребрами все рвется наружу. Она хочет пойти обратно к нему, но не может!

— Ничего! — кричит она в ответ. — Мне нужно успокоиться. Одна минута! Просто успокоиться!

— От чего! — ревет он громом столь внезапно, что, кажется, земля под ними способна пошатнуться. — От чего тебе успокаиваться!

Слезы наконец-то собрали достаточно влаги, чтобы вырваться наружу.

Ну вот. Теперь Кире придется сказать. Потому что она больше не выдержит. Не может молчать.

— Непонятно, что ждать от тебя. Я не понимаю. Я не знаю! Все… как в тумане. Я не знаю, как чувствовать себя уверенной… дальше. Я все время сомневаюсь.

— Кира, подойди сюда, — заводит он и рукой показывает, как идти ей.

И он прав. Если она хочет обсуждений, это так не делается. Она стоит впереди машины, бесцельно и глупо. Мимо автомобили трассу обкатывают, а они с Карелином перекрикиваются.

Но Кира не может. Больше, чем на шаг ступить. Обратно.

Она зажимает рот рукой.

— Подойди сюда, — продолжает просить он, — подойди же.

Она мотает головой.

— Я хочу! Но я не могу!

— Я же сказал, что дам тебе гарантии. И я сказал, что распишемся. Я же сказал, что все исправлю.

— Не надо ничего исправлять! Ты — такой, как ты есть! — Она бесцельно оборачивается, а потом снова на него смотрит. — Мне просто нужно время.

— Ты убежала сейчас! После… Говори уже, сейчас же!

— Я не знаю, что ты думаешь на самом деле. Ты хорошо говоришь, Рома. Очень хорошо! Лучше всех! Но иногда… ты не такой совсем! Я хочу быть в… безопасности!

— Ты в безопасности, — дрожащим голосом откликается он, — я не вру и не придумываю, Кира. А вот ты… Может, я тоже хочу быть в безопасности!

— Вот! — орет она. — Ты всегда это делаешь! Выигрываешь словами.

Он отходит дальше, к багажнику, но через некоторое время возвращается. Кира теперь вообще не знает, как сдвинуться с места.

Десяток шагов по дороге до капота.

— Почему тебе страшно было? Когда мы сексом занимались? Если ты не скажешь прямо, клянусь, мы отсюда никогда не уедем.

Кира старается собрать образы и чувства в кучу, и не смотрит на него: