Поцелуй перед смертью

— Не прикидывайся скромницей, — сухо сказал Дуайт, взял ее рукой за подбородок и крепко поцеловал в губы. — Давай зайдем… — сказал он. — Выкурим по последней сигарете.

Она покачала головой.

— Эви… — Он положил руку ей на плечо.

Она опять покачала головой:

— Я не вру, я действительно зверски устала.

Она отказывала ему. Но в голосе у нее звучало обещание, что в другой раз все может быть иначе.

Он еще раз поцеловал ее, и его рука опустилась ей на грудь. Она оттолкнула ее:

— Пожалуйста, не надо… нас кто-нибудь…

Все еще держа ее в объятиях, он откинулся назад и улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ, стараясь, чтобы улыбка получилась такой же веселой, как и та, которой она наградила его в баре.

Это помогло. Его словно бы дернуло, как от электрического удара. По лицу пробежала тень.

Он притянул ее к себе и положил подбородок ей на плечо, словно для того, чтобы не видеть ее лица.

— Я опять напомнила тебе о той девушке? — спросила она. И добавила: — Небось ты и с ней встретился только один раз.

— Нет, — сказал он. — Мы с ней встречались много раз. — Он отстранился. — И кто сказал, что я с тобой больше не собираюсь встречаться? Что ты делаешь завтра вечером?

— Да ничего особенного.

— Тогда давай встретимся в том же месте и в то же время.

— Как скажешь.

Он поцеловал ее в щеку и прижал к себе.

— Что случилось? — спросила она.

— В каком смысле? — Его голос прозвучал у ее виска.

— С той девушкой. Почему ты перестал с ней встречаться? — Эллен постаралась задать вопрос небрежным тоном, как бы между прочим. — Может быть, ее опыт мне пригодится.

— А…

Он умолк. Эллен смотрела на лацкан его пиджака, ей были отчетливо видны переплетающиеся серо-сизые нити.

— Все получилось как я тебе рассказал внизу. Наши отношения осложнились. Пришлось все прекратить. — Он глубоко вздохнул. — Она плохо знала жизнь.

Эллен попыталась высвободиться из его объятий.

— Пора идти.

Он прильнул к ее губам в долгом поцелуе. Она закрыла глаза — ее почти тошнило.

Она выскользнула у него из рук, повернулась к двери и, не глядя на него, вставила в скважину ключ.

— Завтра в восемь, — сказал он.

Ей пришлось обернуться, чтобы взять у него пальто. Их глаза встретились.

— Спокойной ночи, Эви.

Эллен открыла дверь спиной и задом переступила порог, заставив себя улыбнуться.

— Спокойной ночи. — И закрыла дверь.

Она неподвижно сидела на постели, все еще держа в руках пальто, когда зазвонил телефон. Это был Гант.

— Я вижу, ты ведешь веселый образ жизни.

Она вздохнула:

— Знаешь, мне даже приятно слышать твой голос.

— Да-а? — протянул он. — Подумать только. Значит, ты убедилась в моей невиновности.

— Да. Пауэлл с ней встречался. И я была права, настаивая на том, что это не было самоубийство. Он без конца толкует о девушках, которые вешаются мужчинам на шею, все принимают всерьез и тому подобное.

Ей больше не надо было следить за каждым своим словом, и она с облегчением рассказывала все Ганту.

— Ну и ну — ты прямо Шерлок Холмс. Кто тебе все это рассказал?

— Он сам.

— Сам?!

— Я с ним познакомилась в баре, где он работает. Меня зовут Эвелин Киттеридж, я приехала из Де-Мойна и ищу работу секретарши. Мы провели сегодня вечер, и я совершенно вымотана — все время приходилось быть начеку.

Гант долго молчал.

— Ну и что дальше? — наконец устало спросил он. — Надеешься выбить из него письменное признание?

Эллен рассказала Ганту, как Пауэлл вдруг потемнел лицом, когда они проходили мимо здания муниципалитета, и повторила все те слова, которые он произнес под влиянием уныния и виски с лимоном.

— Послушай, Эллен, — серьезно сказал Гант. — Это ведь опасное дело.

— Почему? Пока он считает, что я — Эвелин Киттеридж…

— А откуда тебе известно, что он тебе поверил? Что, если Дороти показывала ему твою фотографию?

— У нее была только одна фотография, и там наши лица в тени и трудно что-нибудь разглядеть. Если он и видел эту фотографию, с тех пор прошел год. Он никак не мог бы меня узнать. Кроме того, если бы он подозревал, что я имею отношение к Дороти, не говорил бы со мной так откровенно.

— Да, пожалуй, ты права, — неохотно признал Гант. — И что ты теперь собираешься делать?

— Сегодня днем я была в библиотеке и прочитала все газетные сообщения о смерти Дороти. Некоторые подробности там вовсе не упоминались — например, цвет ее шляпки, тот факт, что на ней были перчатки. Завтра вечером я снова встречаюсь с Пауэллом. Попробую завести разговор о ее «самоубийстве» — может быть, он проговорится, скажет что-нибудь, чего нигде не мог узнать, если не был с нею на крыше.

— Это не убедит присяжных. Он может сказать, что был в то время в муниципалитете и видел ее после…

— А я и не ищу доказательств, которые убедили бы присяжных. Мне просто надо доказать полиции, что я вовсе не полоумная со слишком живым воображением. Если я сумею их убедить, что он был возле нее, они будут обязаны возобновить расследование.

— Мне непонятно, как ты собираешься выведать у него такие подробности, не вызвав у него подозрений. Не идиот же он!

— Все равно надо попробовать, — упорствовала Эллен. — Больше ничего не остается.