Поцелуй перед смертью

— То, что там не упоминается Стоддард. А обычно в объявлениях о помолвках и свадьбах перечисляются все учебные заведения, в которых учились жених или невеста.

— Может быть, она не сочла нужным им говорить.

— Может быть. А может быть, она сама об этом не знает. Может быть, и Эллен не знала.

— Ну хорошо, и какой вы делаете из этого вывод, мистер?

— Не надо сердиться на меня, мистер Кингшип. Факты говорят сами за себя. Я их не придумал.

Гант закрыл альманах и положил его на колени.

— Существуют две возможности, — сказал он. — Или Корлисс сказал Марион, что учился в Стоддарде, — тогда это, возможно, просто совпадение: он учился в Стоддарде и перевелся в Колдвелл: он, возможно, не знал Дороти, так же как он не знал меня. — Гант сделал паузу. — Или он не сказал Марион, что учился в Стоддарде.

— И что из этого вытекает?

— Из этого вытекает, что он каким-то образом был связан с Дороти. Иначе с чего бы ему это скрывать? — Гант посмотрел на книгу, лежавшую у него на коленях. — В Стоддарде был человек, который хотел избавиться от Дороти, потому что она забеременела…

Кингшип широко раскрыл глаза:

— Вы опять за свое! Кто-то убил Дороти, потом убил Эллен… Вас заклинило на этой теории из дешевого кинофильма, и вы не хотите признать… — Гант молчал. — Берт? — недоверчиво сказал Кингшип и сел в кресло. Он покачал головой и улыбнулся улыбкой сожаления. — Ну послушайте, это же все абсолютный бред. — Он продолжал качать головой. — Что, по-вашему, этот парень — маньяк? — Он улыбнулся. — Вам мерещится черт знает что…

— Хорошо, — сказал Гант, — черт знает что. Пока что. Но он не сказал Марион, что учился в Стоддарде, а это значит, что он как-то был связан с Дороти. А если он был связан с Дороти, а потом с Эллен, а теперь с Марион, тогда, значит, он решил во что бы то ни стало жениться на одной из ваших дочерей! Любой!

С лица Кингшипа сползла улыбка, и оно как бы потеряло выражение. Руки лежали на краю стола без движения.

— И в этом нет ничего бредового.

Кингшип снял очки, мигнул раза два и выпрямился.

— Мне надо поговорить с Марион, — сказал он.

Гант посмотрел на телефон.

— Не по телефону, — глухо сказал Кингшип. — Она отъединила телефон, потому что уезжает из этой квартиры. Проживет там лишь несколько дней, оставшихся до свадьбы. — Он помялся секунду: — После медового месяца они поселятся в квартире, которую я для них обставил… на Саттон-Террас. Марион сначала не хотела принять ее у меня… но он ее уговорил. Он очень хорошо с ней обращается… и у нас с ней тоже улучшились отношения…

Они некоторое время молча смотрели друг на друга. Глаза Ганта смотрели на него с вызовом и в упор, в глазах Кингшипа читалось сомнение.

Кингшип встал.

— Вы знаете, где она? — спросил Гант.

— У себя дома… укладывается. — Кингшип надел пиджак. — Он наверняка говорил ей про Стоддард…

Когда они вместе вышли из кабинета, мисс Ричардсон подняла голову от журнала.

— На этом кончим, мисс Ричардсон. Только расчистите мой стол.

Она нахмурилась, скрывая любопытство.

— Хорошо, мистер Кингшип. Веселого Рождества.

— Веселого Рождества и вам, мисс Ричардсон.

Они пошли по длинному коридору, на стенах которого висели черно-белые фотографии под стеклом, которое поддерживалось медными скобами. Это были фотографии подземных и открытых шахт, плавильных печей, аффинажных заводов и прокатных станов, а также переплетений из труб и медной проволоки.

Дожидаясь лифта, Кингшип повторил:

— Я уверен, что он ей сказал.

Глава 8

— Гордон Гант? — спросила Марион, с улыбкой пожимая ему руку. — Кажется, я слышала это имя.

Одной рукой она взяла отца за руку и повлекла его за собой в комнату, другой потрогала усеянную жемчужинами брошь, которой был заколот ворот ее блузки.

— Блю-Ривер, — деревянным голосом сказал Кингшип, избегая глазами взгляда дочери. — По-моему, я тебе о нем говорил.

— Да-да. Вы были знакомы с Эллен, правильно.

— Правильно, — сказал Гант.

Он передвинул руку вдоль корешка альманаха, туда, где дерматин не был влажным. И пожалел о том, что с такой готовностью согласился пойти с Кингшипом к Марион; фотография Марион в «Нью-Йорк таймс» не передавала лучистого сияния ее глаз, радостного оживления на ее лице, которое так и говорило: «В субботу я выхожу замуж!»

Она развела руками, окидывая взглядом комнату.

— К сожалению, мне вас даже некуда усадить.

Она подошла к креслу, на котором лежало несколько коробок.

— Не беспокойся, — сказал Кингшип, — мы всего на минуту. Меня в конторе ждет куча работы.

— Ты не забыл, что мы придем к тебе в семь часов? — спросила Марион. — Она приезжает в пять. Но наверно, сначала захочет устроиться в гостинице. — Марион повернулась к Ганту. — Моя будущая свекровь, — со значением произнесла она.

«Господи! — подумал Гант. — Наверно, мне полагается ее спросить: „Вы выходите замуж?“ — „Да, в субботу“. — „Поздравляю и желаю счастья“». Он вяло улыбнулся и ничего не сказал. Никто ничего не сказал.

— Чему я обязана вашим визитом? — любезно спросила Марион.

Гант посмотрел на Кингшипа — дескать, говорите вы.

Марион перевела взгляд с одного на другого:

— Что-нибудь важное?