Поцелуй перед смертью

— Твоему напарнику? Тому, кто дежурил внизу, наготове, чтоб позвонить в полицию, если ты не покажешься через пять минут?

— Совершенно верно, — подтвердила она с улыбкой. — Он не дежурил внизу, но он существует на самом деле.

Она прошла к задней стене тускло освещённого зала, где стояла чёрная, выкрашенная в тон стенам, телефонная будка, похожая на гроб в вертикальном положении. Набрала 5-1000.

— КБРИ, добрый вечер, — прощебетал женский голос.

— Добрый вечер. Пожалуйста, не могли бы вы пригласить Гордона Ганта?

— Очень жаль, но программа мистера Ганта сейчас в эфире. Если вы перезвоните в десять часов, возможно, вам удастся застать его здесь.

— А нельзя ли соединить меня с ним, пока воспроизводится запись?

— Очень жаль, но мы не имеем права подключаться к студии, откуда ведётся передача.

— Хорошо, вы не могли бы принять сообщение для него?

Телефонистка заученно пропела, что будет рада принять сообщение, и Эллен продиктовала ей, что мисс Кингшип — повторила свою фамилию по буквам — выяснила, что Пауэлл — опять повторила фамилию по буквам — не виноват, но у него есть идея, кто виновник, и мисс Кингшип направляется к Пауэллу домой и будет там в десять вечера, когда мистер Гант уже сможет ей позвонить.

— По номеру?

— Дьявол, — пробормотала Эллен, открывая сумочку у себя на коленях. — Номера у меня нет, но есть адрес, — сумела развернуть сложенный листок бумаги, не уронив сумочку. — 1520 35-й улицы в Западном секторе.

Телефонистка повторила принятое сообщение.

— Всё правильно, — подтвердила Эллен. — А вы точно передадите это ему?

— Конечно, да, — заверила её телефонистка ледяным тоном.

— Огромное спасибо.

Когда Эллен вернулась в кабинку, Пауэлл бросал монету за монетой на небольшой серебряный поднос в руке стоявшего перед ним навытяжку официанта. Который, просияв улыбкой, немедленно исчез, продолжая бубнить на ходу слова благодарности.

— Всё улажено, — сказала Эллен. Она потянулась за своим пальто, лежавшим на краю диванчика, на котором она сидела. — Кстати, как он выглядит, наш парень? Помимо того, что он такой красавчик, что девицы прохаживаются на этот счёт.

— Блондин, высокого роста… — сказал Пауэлл, убирая кошелёк обратно в карман.

— Очередной блондин, — вздохнула Эллен.

— Дороти западала на таких, как мы, парней нордического типа.

Эллен улыбнулась, натягивая на себя пальто.

— Наш отец — блондин, или был им, пока не полысел. Мы все втроём… — Эллен хлестнула пустым рукавом пальто по перегородке, пытаясь продеть в него руку. — Прошу прощения, — пробормотала она и, глянув себе через плечо, увидела, что соседняя кабинка уже пуста. Стакан из-под коктейля стоял на столике, рядом лежали долларовая купюра и бумажная салфетка, искусно превращённая в обрывок настоящего кружева.

Пауэлл помог ей справиться с непокорным рукавом.

— Готова? — спросил он, тоже одевая на себя пальто.

— Готова, — подтвердила она.

Было 9:50, когда кеб подрулил к дому, где жил Пауэлл. На 35-й улице было тихо и темно; свет фонарей с трудом пробивался сквозь густые кроны деревьев. Желтые квадратики окон в домах по обе стороны мостовой напоминали флажки двух не решающихся сойтись в схватке армий, разделённых полоской нейтральной территории.

Не успел стихнуть рёв мотора удаляющегося такси, как Эллен и Пауэлл взошли по скрипучим ступенькам погружённого во тьму крыльца. После нескольких неудачных попыток попасть ключом в скважину Пауэлл всё же отпер замок и толчком распахнул дверь. Отступив в сторону, он пропустил Эллен вперёд, затем одною рукой захлопнул за собой дверь, а другой — щёлкнул выключателем света.

Они прошли в уютную гостиную, обставленную массивной кленовой мебелью с ситцевой обивкой.

— Побудь пока здесь, — предложил Пауэлл, направляясь к лестнице слева у стены. — Наверху бардак. Хозяйка дома в больнице, а я никого не ожидал. — Он остановился на первой ступеньке. — Пока я эту тетрадку ищу — наверно, несколько минут — можешь зайти на кухню, вон там позади, сделать кофе, там есть растворимый. Идёт?

— Хорошо, — согласилась Эллен, скидывая с себя пальто.

Пауэлл взбежал по ступенькам, наверху, у стойки перил, сделал поворот. Дверь в его комнату располагалась напротив лестницы, сбоку от неё. Он вошёл внутрь, щелчком включил свет и сдёрнул с себя пальто. На неубранной постели, справа, у окон, валялась пижама, как попало кинутая одежда. Он швырнул туда ещё и пальто и присел на корточки перед кроватью, собираясь вытащить из-под неё чемодан, но вместо этого, звонко щёлкнув пальцами, выпрямился и прошёл к бюро, зажатому между дверцей встроенного шкафа и креслом. Вытащив верхний ящичек, принялся рыться в нём среди различных бумаг, коробочек, шарфиков и сломанных зажигалок. Нужная бумага отыскалась только на самом дне. Размашисто выхватив её из-под прочих культурных наслоений, он выбежал в коридор и, перегнувшись через перила лестничного проёма, крикнул:

— Эллен!

Эллен была на кухне, регулировала пламя газовой конфорки, шипящее под кастрюлькой с водой.