Поцелуй василиска

— А в вашей — война и смерть?

Он зарычал и навалился на меня всем весом. Я вскрикнула и толкнула его в грудь. Будь генерал трезвым, он бы удержался на ногах, зажал меня, как недавно в комнате, и я бы не вырвалась, не убежала. Но он был пьян. От моего толчка генерала повело в сторону, одна ладонь соскользнула с моего плеча и ухватилась за стол. Я рванулась мимо, к двери, к свободе!

— Куда! — генерал дернул меня за подол. Я споткнулась и полетела на пол. Успев выставить руки, все равно ободрала колени и застонала сквозь зубы. Рыча от ярости, генерал навалился следом. Я снова отпихнула его, проехала пухом по полу, зашарила вокруг себя руками и ухватила что-то тяжелое, удачно подвернувшееся под руку.

— Не нужно трепыхаться, — прохрипел генерал, нависая надо мной. — За все ошибки приходится платить, и вы…

— Заплати за свои! — выкрикнула я и ударила его по голове подсвечником в виде дракона. Удар пришелся вскользь, зато витой медный хвост зацепился за ремешок, обернутый вокруг головы генерала.

— Осторожно! — запоздало вскрикнул василиск, кренясь на бок. — Что вы де…

Застежка лопнула и отлетела. Я не успела увидеть, когда упал генерал, зато заметила, как очки соскользнули с переносицы. Под ними полыхнуло расплавленное золото, и тотчас же в мои глаза словно воткнули раскаленные спицы. Закричав, я вскинула руки. Жаркая волна разломила мою голову надвое, кровь вскипела, понеслась черным валом. Я почувствовала, как что-то на уровне груди вдруг лопнуло и окутало меня не то паром, не то облаком. Ноздри защекотала мятная прохлада, потом все заволокло темнотой, и я потеряла сознание.

7. Все пропало, Августин!

*название главы отсылает к австрийской народной песенке. В ней рассказывается о горожанине, который в изрядном подпитии свалился в яму с умершими во время эпидемии чумы, где и уснул, но вследствии изрядной проспиртованности организма не только не заразился чумой, но не подхватил даже насморка.

— Держи, держи!

— Да держу я, ваш-бродие.

— Как держишь, болван? Куда вперед ногами тянешь? Не видишь, фрау еще жива!

Голоса прорезались через боль и ватное оцепенение. Я почти ничего не чувствовала, только понимала, что кто-то поднимает мое обмякшее тело, тащит по лестнице, укладывает на кровать. Я попыталась приоткрыть веки, но сквозь щелки видела только неясные силуэты.

— Клади, вот так. Аккуратнее! Его Сиятельство голову снимет!

— Его сиятельство думает, померла госпожа-то…

— Не твое дело, идиот! Если бы думал, что померла, не приказал бы ее в покои отнести.

— Будто он понимает! Который день без продыху пьет, ему что мертвая, что живая — все едино.

— Но-но! За языком следи! Высеку!

Мне все же удалось сфокусировать взгляд. Я узнала синюю адъютантскую курточку и безобразный горб конюха.

— Игор… ты? — простонала я, едва ворочая языком. — Ты зачем… зачем меня… запер?

Лицо горбуна сразу скуксилось, покрылось потом, маленькие глазки забегали.

— Ась? Что такое? Фрау, вам лучше? Может, принести чего?

— Заманил… запер, — в бреду стонала я, дрожа всем телом и стискивая пальцами простыню. — Жарко мне… воды!

Синяя куртка метнулась и принесла стакан, который сразу же приложила к моим пересохшим губам. Поддерживая мой затылок, адъютант ждал, пока я напьюсь, а я глотала жадно и торопливо, половину проливая на себя. Но все равно стало куда легче, противная дрожь постепенно стихала и окружающие меня предметы обрели четкость.

— Вот так, — проговорил Ганс, отставляя стакан в сторону. — Теперь вам лучше?

— Гораздо, — призналась я. — Только не понимаю, зачем…

Адъютант стрельнул недовольным взглядом и сухо велел горбуну:

— Ступай теперь, свободен. Марту позови, а с тобой позже потолкуем.

— Как пожелаете, ваш-бродь, — елейно ответил Игор и бочком, бочком, как краб выскочил из комнаты. Я вздохнула и уставилась в беленый потолок.

— Так вы говорите, это Игор вас в комнату заманил? — спросил Ганс и присел рядом на маленький складной стульчик.

Я рассеянно кивнула, продолжая блуждать взглядом по потолку и стенам. Во рту стоял странным мятный привкус.

— Почему вы не сказали Его Сиятельству?

— Я пыталась…

Ганс нахмурился и некоторое время молчал, пощипывая верхнюю губу.

— Вы помните, что произошло? — наконец спросил он.

Кивнув снова, ответила:

— Да… мы спорили… я попыталась убежать… генерал… он… хотел остановить… тогда я ударила его…

— Ударили Его Сиятельство? — удивленно перебил адъютант и его глаза округлились.

Я слабо улыбнулась.

— Не сильно… подсвечником по голове…

Ганс потеребил губу и понимающе ответил:

— Тогда ясно, почему Его Сиятельство лежал без сознания, когда мы вас нашли. Он сам снял очки?

— Не помню, — я вздохнула и наморщила лоб. — Кажется нет… не сам… так вышло. Ремешок лопнул и…

Голова закружилась, вспомнилась резкая боль, разрывающая на части. Я прижала ладонью глаза и всхлипнула. Ганс наклонился и погладил меня по волосам.

— Успокойтесь, госпожа. Все хорошо. Скажите, не чувствуете ли вы странного привкуса во рту?

— Чувствую, — призналась я. — Мятный…

— Хмм… вы уверены? Может быть, металлический?

— Нет, нет…

— И нет ощущения, что песок на зубах скрипит?