Повелитель демонов из Каранды

Закет в ужасе отпрянул.

— Он не причинит вам зла, если вы до него не дотронетесь.

Шар, которому долго приходилось сдерживать себя, следуя приказаниям Гариона, начал медленно вибрировать в его руке и светиться, озаряя лицо Закета голубыми лучами. Император приподнял руку, желая отодвинуть в сторону светящийся камень.

— Не трогайте его, — снова предупредил Гарион. — Просто смотрите.

Но глаза Закета были уже прикованы к камню, сияние которого становилось все ярче и ярче. Он так сильно уцепился за край стола, что пальцы его побелели. Минуту, казавшуюся вечностью, он смотрел на светящийся синим Шар. Затем пальцы его медленно разжались и руки опустились. Лицо исказилось мукой.

— Они ускользнули от меня, — простонал он. Из глаз его хлынули слезы. — А я напрасно убил десятки тысяч людей.

— Мне очень жаль, Закет, — тихо сказал Гарион, опуская руку. — Я не могу изменить того, что уже произошло, но вы должны были узнать правду.

— Я не могу быть вам благодарен за эту правду, — произнес Закет, сотрясаясь от рыданий. — Оставьте меня, Белгарион. Уберите этот проклятый камень с моих глаз.

Гарион кивнул, чувствуя прилив жалости и сострадания. Затем установил Шар обратно на рукоять меча, прикрыл ее чехлом и взял оружие в руки.

— Мне очень жаль, Закет, — снова произнес он и тихо вышел из комнаты, оставив императора безграничной Маллореи наедине с его горем.

Глава 3

— Ну правда, Гарион, я уже совсем здорова, — снова возразила Сенедра.

— Рад это слышать.

— Тогда мне можно встать с постели?

— Нет.

— Ну, так нечестно, — надула она губки.

— Хочешь еще чаю? — спросил Гарион и, подойдя к очагу, подцепил кочергой железную ручку, на которой был подвешен чайник.

— Нет, не хочу, — надувшись, тихо сказала она. — Он противный, от него пахнет.

— Тетушка Полгара говорит, что он должен пойти тебе на пользу. Если ты немножко выпьешь, она, может быть, позволит тебе встать с постели и чуть-чуть посидеть на стуле. — Он положил в чашку несколько ложек сухих ароматных листьев, осторожно наклонил чайник с помощью кочерги и наполнил чашку кипящей водой.

Глаза Сенедры на мгновение вспыхнули и тут же сузились.

— Ох, Гарион, как ты умен, — с сарказмом сказала она. — Не надо со мной как с маленькой.

— Хорошо, не буду, — ласково согласился он, поставив чашку на столик рядом с кроватью. — Наверное, надо дать чаю немного настояться.

— Он может настаиваться хоть год, если это ему нравится. Я не собираюсь его пить.

Гарион вздохнул.

— Мне очень жаль, Сенедра, — произнес он с искренним сожалением, — но ты не права. Тетушка Полгара сказала, что тебе нужно пить по чашке каждые два часа. И пока она не даст мне других указаний, именно это ты и будешь делать.

— А если я откажусь? — Она была настроена воинственно.

— Я сильнее тебя, — заметил он.

Ее глаза расширились от удивления.

— Но не собираешься же ты заставить меня пить насильно?

Гарион помрачнел.

— Мне бы очень этого не хотелось.

— Но ты способен на это, правда? — произнесла она с упреком.

Он на мгновение задумался, затем кивнул.

— Возможно. Если мне прикажет Полгара.

Она долго молча смотрела на него.

— Ну, ладно, — произнесла она наконец. — Давай мне этот вонючий чай.

— Он вовсе не так плохо пахнет, Сенедра.

— Так почему же тогда ты сам его не пьешь?

— Потому что это ты больна, а не я.

Еще некоторое время она продолжала высказывать ему все, что она думает о чае, и о нем, и о своей постели, и об этой комнате, и вообще обо всем белом свете. Излагала все очень красочно и очень пылко, иногда на незнакомых ему языках.

— Что это за крик? — спросила Полгара, входя в комнату.

— Я терпеть не могу эту отраву! — почти взвизгнула Сенедра и, размахивая чашкой, пролила все ее содержимое.

— Тогда бы я не стала пить, — спокойно посоветовала Полгара.

— Гарион говорит, что, если я не выпью этот чай, он вольет его мне в глотку.

— А, так ведь это же вчерашнее указание, — сказала Полгара, взглянув на Гариона. — Разве я не сказала тебе, что сегодня оно изменилось?

— Нет, — ответил тот. — Ты ничего подобного не говорила. — Он произнес фразу ровным тоном и был рад, что ему это удалось.

— Извини, пожалуйста. Я, должно быть, забыла.

— Когда я могу встать с постели? — спросила Сенедра.

Полгара посмотрела на нее с удивлением.

— Когда захочешь, моя милая, — сказала она. — Я, собственно, зашла, чтобы спросить, не хочешь ли ты позавтракать вместе с нами.

Сенедра села на кровати. Ее глаза были похожи на маленькие камушки. Она медленно повернулась, смерила Гариона ледяным взглядом, а потом высунула язык и довольно долго оставалась в этом положении.

Гарион повернулся к Полгаре.

— Премного благодарен.

— Ты несправедлив, мой милый, — тихо сказала она, посмотрев на побледневшую от злости маленькую королеву. — Сенедра, тебе никогда не говорили в детстве, что нет ничего невежливее, чем показывать язык?

Сенедра широко улыбнулась.

— Ну как же, госпожа Полгара, конечно же говорили. Поэтому я делаю это только в особых случаях.

— Я, пожалуй, пойду прогуляюсь, — сказал Гарион, ни к кому конкретно не обращаясь. Он подошел к двери, открыл ее и вышел.