Повелитель демонов из Каранды

— Королева Поренн — мой близкий друг. Они держит меня в курсе, к тому же Шелк тоже собирает информацию, занимаясь своими делами.

— Шелк?

— Извините. Я хотел сказать — принц Хелдар. Шелк — это нечто вроде прозвища.

Закет пристально посмотрел на него.

— В чем-то мы очень схожи, Белгарион, а в чем-то очень различны. Но тем не менее мы оба делаем то, к чему нас принуждает необходимость. Часто мы полагаемся на волю событий, над которыми не властны.

— Как я понял, вы говорите о двух пророчествах?

Закет усмехнулся.

— Я не верю в пророчества, я верю только в силу. Однако забавно, что в последнее время мы оба занимались одинаковыми проблемами. Недавно вам пришлось подавлять мятеж в Алории — кажется, восстала кучка религиозных фанатиков. У меня сейчас нечто очень похожее происходит в Даршиве. Религия — это бельмо в глазу любого правителя, согласны?

— Мне почти всегда удавалось обходить эту проблему.

— Тогда вы счастливчик. Торак не был ни хорошим, ни добрым богом, а его гролимское духовенство просто отвратительно. Если бы я не был занят делами здесь, в Хтол-Мургосе, я заслужил бы, думаю, любовь и уважение тысячи-другой последующих поколений тем, что стер бы каждого гролима с лица земли.

Гарион усмехнулся.

— Я бы охотно к вам присоединился. Может, заключим союз? — предложил он.

Последовал короткий смешок, затем лицо Закета снова помрачнело.

— Имя Зандрамас о чем-нибудь вам говорит? — спросил он.

Гарион не знал, что было известно Закету о настоящей цели их пребывания в Хтол-Мургосе, поэтому ответил очень осторожно.

— До меня дошли кое-какие слухи, — сказал он.

— А Ктраг-Сардиус?

— Слышал.

— Вы не слишком разговорчивы, Белгарион. — Закет пристально поглядел на него, затем устало провел рукой по глазам.

— Мне кажется, вам нужно немного поспать, — сказал ему Гарион.

— Я лягу спать, как только закончу работу.

— Как вам будет угодно.

— Что вам известно о Маллорее, Белгарион?

— Я получаю информацию — иногда несколько хаотичную, но достаточно свежую.

— Нет, я имею в виду прошлое.

— Боюсь, что немногое. Западные историки попытались обойти даже сам факт существования Маллореи.

Закет криво усмехнулся.

— Мельсенский университет так же близорук по отношению к Западу, — заметил Закет. — Но как бы то ни было, за последние несколько веков — после происшествия под Bo-Мимбром — маллорейское общество стало почти светским. Торак лежал без сознания, Ктучик претворял в жизнь свои извращенные идеи здесь, в Хтол-Мургосе, а Зедар скитался по свету как бродяга без роду и племени, кстати, что с ним случилось? Мне казалось, что он был в Хтол-Мишраке.

— Да, он там был.

— Но мы не нашли его тела.

— Он не умер.

— Не умер? — ошеломленно спросил Закет. — Где же он тогда?

— Под городом. Белгарат разверз землю и замуровал его в скалу под руинами.

— Живьем? — От изумления Закет чуть не поперхнулся.

— Это было оправдано, — сказал Гарион.

По телу Закета пробежала дрожь. Придя в себя, он продолжил:

— Итак, в Маллорее оставался один Урвон, все остальные были устранены. А его занимали лишь заботы о том, чтобы его дворец в Мал-Яске превзошел в роскоши императорский дворец в Мал-Зэте. Он изредка читал проповеди, где нес всякую чушь о поклонении богу, но в остальное время о Тораке, казалось, и не вспоминал. Ни самого бога, ни его учеников поблизости не было, и гролимская церковь потеряла влияние. Ну, конечно, священники болтали о возвращении Торака, пустозвонили о том, что однажды спящий бог проснется, однако воспоминания о нем все больше стирались у людей из памяти. Власть церкви все слабела, а власть армии — а значит, и императорского трона — крепла.

— В маллорейской политике много темного, — заметил Гарион. Закет кивнул.

— Я думаю, так уж мы устроены. Во всяком случае, наше государство развивалось, и темные времена для него стали уходить в прошлое — медленно, но верно. Затем неизвестно откуда появились вы и пробудили Торака и тут же снова усыпили его навеки. С этого и начались наши проблемы.

— Я всегда считал, что на этом они вроде бы должны закончиться.

— Мне кажется, вы плохо разбираетесь в природе религиозного сознания, Белгарион. Пока Торак — пусть спящий — существовал, гролимы и все остальные фанатики чувствовали себя спокойно, уютно и уверенно, так как верили в то, что однажды он проснется, накажет всех их врагов и вновь установит полное господство грязного и разлагающегося духовенства. Но, убив Торака, вы сокрушили это чувство уверенности. Они должны были признать тот факт, что без Торака они ничто. Некоторые из них сошли с ума от огорчения. Другие впали в полное отчаяние. А кое-кто и принялся создавать новую мифологию — взамен той, что вы разрушили одним взмахом меча.

— Я этого совсем не хотел, — заметил Гарион.

— Важны не намерения, Белгарион, а результат. А результат был таков, что Урвону пришлось оторваться от погони за роскошью и вместо того, чтобы купаться в лучах лести и подхалимства, снова взяться за дело. Какое-то время его захлестнул приступ активности. Он откопал все быльем поросшие пророчества и исказил их до такой степени, что они приняли нужный ему вид.

— Какой именно?