Повелитель демонов из Каранды

Комната, находившаяся в конце коридора, была небольших размеров, у стен ее стояли стеллажи. Гарион догадался, что когда-то здесь хранили белье и одежду. Фельдегаст, сощурившись, оглядел засыпанный листьями пол, а потом прикрыл свой фонарь.

Листья ворохами лежали в углах и вдоль стен, но вo внезапно наступившей темноте сквозь них пробился слабый свет, и снизу донеслись неясные голоса.

— Мой темпераментный старый друг был прав, — прошептал Фельдегаст. — Кажется, штукатурка совсем прохудилась. Не составит никакого труда убрать листья и устроить уютные шпионские щелочки. Давайте же выясним, кто обосновался в доме Торака.

Гарион вдруг почувствовал, что он вновь переживает то, что когда-то давно уже происходило с ним. Это было во дворце короля Анхега в Вал-Алорне, он следовал за человеком в зеленом плаще по заброшенному коридору, пока они не дошли до места, где сквозь растрескавшуюся штукатурку снизу доносились голоса. Он припомнил еще кое-что. Когда они были в Тол-Хонете, разве не сказал Белгарат, что многое из того, что произошло во время поисков Шара, должно повториться, так как неизбежна еще одна встреча, они встретятся — Дитя Света и Дитя Тьмы. Он попытался отогнать от себя это ощущение, но безуспешно. Убрав листья от трещины, проходящей через заднюю стену помещения, и стараясь, чтобы ни один не попал в комнату под ними, они устроились поудобнее на полу и приготовились смотреть и слушать.

Под ними находилась очень большая комната. На окнах — истлевшие полосы занавесок, в углах — все та же паутина и плесень. Вдоль стен в железных кольцах прикреплены дымящиеся факелы, а пол покрыт пылью и мусором, скопившимся за долгие столетия. Комната полна гролимов в черных одеяниях, среди которых кое-где можно было видеть людей в грубой одежде карандийцев и в блестящих доспехах церковных гвардейцев. Посередине комнаты, выстроившись, как отряд солдат, сидели на задних лапах в ожидании приказа огромные черные псы Торака. Перед собаками возвышался черный алтарь, который, видимо, недавно использовали по назначению. По бокам от него стояли мерцающие огнем светильники. У стены, на возвышении, находился золотой трон, а за ним — полуистлевшая черная драпировка и огромное изображение лица Торака.

— Знаете, это был Тронный зал Обожженного Лица, — прошептал Фельдегаст.

— Это чандимы, да? — приглушенно спросил Гарион.

— Они самые — и люди, и звери. Меня немного удивляет, что Урвон привел сюда своих собак, хотя, пожалуй, служить конурой — это самое подходящее применение для Ашабы.

Бросалось в глаза, что люди в комнате нетерпеливо поглядывали на трон — очевидно, чего-то ждали.

Внизу, колыхнув наполненный дымом воздух, прозвенел удар огромного колокола.

— На колени! — приказал столпившимся в комнате людям громкий голос. — Засвидетельствуйте почтение новому богу Ангарака!

— Что?! — воскликнул Шелк сдавленным голосом.

— Заткнись и смотри! — шикнул Фельдегаст.

Снизу послышалась громкая барабанная дробь, сопровождаемая звуком медных фанфар. Полуистлевшие занавеси за золотым троном раздвинулись, и оттуда двумя рядами вышли гролимы в своих ритуальных одеждах, монотонно распевая. Чандимы и гвардейцы опустились на колени, а псы и карандийцы, распластавшись на полу, заскулили.

Барабанная дробь нарастала, и затем из-за занавесей величественной походкой вышел человек в золотой одежде и с короной на голове. Его фигуру окружал сияющий нимб, но Гарион ясно почувствовал, что это сияние создается усилием воли самого человека в золотом. Надменным движением человек поднял голову. Лицо его было в пятнах — участки кожи обычного цвета перемежались с мертвенно-бледными. Но самое страшное впечатление производило то, что глаза этого человека были совершенно безумны.

— Урвон! — вырвалось у Фельдегаста. — Ах ты, паршивый сукин сын! — От его певучего говора не осталось и следа.

Прямо позади пестролицего сумасшедшего стояла скрытая тенью фигура в капюшоне, накинутом на лицо. Казалось, черный гролимский плащ слился с фигурой и чернота эта исходит от нее самой, наполняя все окружающее пространство ощущением абсолютного зла.

Урвон поднялся на возвышение и сел на трон. Его безумные глаза выкатились из орбит, а лицо застыло маской надменной гордости. Темная фигура встала за его левым плечом и склонилась к уху, что-то нашептывая.

Чандимы, гвардейцы и карандийцы продолжали лежать на полу, льстиво скуля, как псы, а последний ученик Торака купался в лучах славы. Десяток одетых в черное чандимов подползли на коленях к трону, держа в руках позолоченные шкатулки, и благоговейно поместили их на алтарь перед возвышением. Когда шкатулки открыли, Гарион увидел, что они до краев наполнены красным ангараканским золотом и драгоценностями.

— Эти дары услаждают мой взор, — неприятным, резким голосом произнес ученик Торака. — Пускай другие тоже подойдут и сделают приношения новому богу Ангарака.

По толпе чандимов пробежала волна испуга, послышалось торопливое перешептывание.