Повелитель демонов из Каранды

Пошептавшись, они положили к алтарю дары в простых деревянных коробках. Когда их открыли, оказалось, что там нет ничего, кроме щебня и веточек. Каждый чандим, поставив свою ношу на черный камень алтаря, исподтишка брал одну из стоявших там золоченых шкатулок.

Урвон пожирал глазами коробки и шкатулки, но явно не мог отличить золото от гравия, а священники по очереди подходили к алтарю, оставляя на нем одно приношение и забирая другое.

— Я очень доволен вами, мои жрецы, — произнес Урвон резким голосом после того, как был разыгран этот фарс. — Вы принесли к моим ногам несметные богатства.

Чандимы, карандийцы и гвардейцы поднялись на ноги, а темная фигура продолжала тем временем что-то нашептывать на ухо Урвону.

— А теперь перед вами предстанет господин Менх, — провозгласил безумец, — который из всех, кто мне служит, пользуется наибольшей моей благосклонностью, потому что это он открыл мне глаза на мою божественную суть. — Он показал на стоявшую за ним тень. — Пускай господин Менх выразит богу Урвону свое почтение, и он будет милостиво принят новым богом Ангарака, — раздался голос, исходящий, казалось, из могилы.

Из противоположного угла комнаты снова вырвался звук фанфар, и этот же глухой голос произнес:

— Слава Урвону, новому богу Ангарака! Подойди, Менх, и засвидетельствуй свое почтение ныне живущему богу.

Снова раздалась барабанная дробь, и человек в черном плаще гролима прошествовал по широкому проходу к алтарю. Дойдя до возвышения, он преклонил колена перед безумцем, восседавшим на троне Торака.

— А теперь взгляните на благородное лицо господина Менха, любимого слуги бога Урвона, который вскоре станет его Первым Учеником, — продолжал глухой голос.

Человек, стоящий перед алтарем, повернулся и, скинув с головы капюшон, открыл свое лицо.

Гарион вздрогнул, с трудом подавив готовый вырваться у него возглас удивления. Перед алтарем стоял Харакан.

Глава 18

— Белар! — вырвалось у Шелка. — Пускай все склонятся перед первым апостолом вашего бога! — провозгласил Урвон своим резким голосом. — Я приказываю вам почтить его.

По толпе чандимов пробежал шепот удивления, и Гариону, смотревшему на них сверху, показалось, что на некоторых лицах отразилось явное неповиновение.

— На колени! — пронзительным голосом вскричал Урвон, вскакивая на ноги. — Он — мой апостол!

Чандимы поглядели сначала на разгневанного безумца, а затем — на жесткое лицо Харакана. В страхе они пали на колени.

— Я рад видеть, с какой готовностью вы повинуетесь повелениям вашего бога, — насмешливо произнес Харакан. — Я этого не забуду. — В его голосе прозвучала почти неприкрытая угроза.

— Знайте все, что мой апостол говорит моим голосом, — провозгласил Урвон, снова садясь на трон. — Его слова — это мои слова, и вы обязаны повиноваться ему точно так же, как и мне.

— Запомните слова вашего бога, — с той же издевкой сказал Харакан, — ибо велик бог Ангарака, и горе тому, кто его прогневит. Запомните также, что я, Менх, не только голос Урвона, но и меч его, и участь непослушных в моих руках. — Харакан уже открыто угрожал. Медленно обвел взглядом лица собравшихся в комнате жрецов, как бы бросая вызов каждому, кто посмеет ему возражать.

— Слава Менху, апостолу живого бога! — крикнул один из одетых в кольчугу гвардейцев.

— Слава Менху! — отозвались другие гвардейцы, приветствуя его ударами кулаков по щитам.

— Слава Менху! — закричали карандийцы.

— Слава Менху! — произнесли коленопреклоненные чандимы, смирившись наконец, а потом огромные псы подползли на брюхе к ногам Харакана и стали лизать его башмаки.

— Хорошо, — резким голосом произнес сидящий на троне безумец. — Знайте, что бог Ангарака доволен вами.

И тут в Тронном зале появилась еще одна фигура, вошедшая через те же рваные занавеси, через которые раньше прошел Урвон. Она была одета в атласное платье, плотно облегавшее тонкий стан. Голова ее была прикрыта черной накидкой, а под одеждой спрятан какой-то предмет. Дойдя до алтаря, она, закинув голову, залилась безудержным хохотом, открыв при этом лицо, белое как мрамор, одновременно поражающее своей неземной красотой и такой же жестокостью.

— Несчастные безумцы, — раздался хриплый голос. — Вы думаете, что можно провозгласить нового ангараканского бога без моего разрешения?

— Я не вызывал тебя, Зандрамас! — закричал на нее Урвон.

— Я не подчиняюсь тебе, Урвон, — ответила она полным презрения голосом, — и я являюсь без твоего вызова. Я не принадлежу тебе, как все эти собаки; Я повинуюсь истинному богу Ангарака, который, явившись, свергнет тебя.

— Бог Ангарака — это я! — взвизгнул он.

Харакан, обойдя алтарь, пошел на нее.

— А ты, ничтожный Харакан, хочешь сразить Дитя Тьмы? — холодно спросила она. — Ты сменил имя, но сила твоя не стала больше. — Голос ее был холоден как лед.

Харакан остановился, и взгляд его потух.

Она повернулась к Урвону.