Повелительница снов

Вообще-то в это время Варька стала проявлять заметный интерес к противоположному полу, этим объяснялся и возникший у нее интерес к собственному гардеробу. Но, поскольку она проводила практически весь день в школе, то выбор ее был ограничен, в основном, одноклассниками. Позади Вари сидел полноватый мальчик Олег. Ей казалось, что она слышит его тихие трусоватые мысли, в которых он никак не мог для себя решить — влюбляться ему в Варю или нет? Его и тянуло к ней и что-то останавливало. Эти терзания мальчика то трогали, то раздражали Варю. Неужели ему даже в любви были нужны гарантии? Олег боялся, что став слишком зависимым от нее, раскрывшись ей, он будет уязвимым и смешным в глазах окружающих. Как будто он был закрыт для нее или неуязвим! Как будто любовь могла быть для кого-то унизительной! Иногда он ей даже звонил по телефону и просил почитать свои стихи — он подсмотрел, что Варька что-то там пишет такое столбиком. Слушая ее стихи, он только шумно сопел и вздыхал. А однажды он стащил ее промокашку, на которой она долго что-то писала на уроке химии. Варя обернулась и увидела, что он был потрясен написанным. Ее это даже удивило. Она никогда не думала, что старинная боевая песня, переложенная ею на современный язык, так тронет этого явного самовара. Олег робко посмотрел на нее и вернул промокашку. С этого дня он навсегда оставил ее в покое, может быть к лучшему для себя.

Ой-я! А-ой!

Выберу день и сражусь я с тобою,Враг — ты по мне!К солнцу с рассветом я встану спиною,

Спина к спине!Панцирь воловьей продубленной кожи,

Не защитит!Натиск сдержать мой тебе не поможетИз дерева щит!

Ой-я! А-ой!

ПОЧТОВЫЙ РОМАН

У нее накопилось уж целых два письма от Леньки, а она ему все не отвечала. Она понимала, какой это подвиг для Леонида — написать корявым прыгающим подчерком две странички в клетку. Для нее они вообще были полной неожиданностью, как снег на голову. Их еще надо было пережить, как землетрясение. Что это там с ним вообще приключилось?

Ленькины письма вносили некоторую сумятицу в стройную систему Варькиного жизненного устройства, давшуюся ей с таким трудом. "Никто ей не нужен, потому что она никому не нужна. Да и сами-то они себе-то нужны? Убогие!", — именно такие скромные мысли были написаны на физиономии Варвары два последних месяца, когда от Леонида вдруг пришло еще одно письмо. Варвара поняла, что все это входит в какую-то систему, а с системами на математике ее приучили обращаться осторожнее.