Поверьте один раз

— Да я как раз по этому поводу. Ты же знаешь, что меня в психушку закрыли по этому. Мы с Димой объявление дали, чтобы приманить заинтересованных людей. Ну вот. Откликнулось много людей. Но заинтересовавших нас — двое. Один показал нам нож с раздваивающимся лезвием и двумя ручками, украшенный драгоценными камнями. Только мы ушли, его кто-то грохнул. А второй нас перед этим предупреждал. Короче, я к нему пошел после обследования, а там, словно сто лет не жил никто. Я подумал, может, ошибся. Хотя ошибиться трудно. Взял и сходил с Димой. Ничего не нашли. Решили рискнуть и у Иареда Моисеевича обыск сделать, у того, которого убили. И знаешь, что у него нашли?

— Что?

— Хорошо сделанный охотничий нож с тремя шестерками на ручке.

— Ну и что из того? — меланхолично поддел Хомут.

— А из того значит, что он состоял в секте сатанистов. То есть она у нас в городе есть. И мы можем использовать эту находку как приманку.

— Как бы самому приманкой не стать. Ты в милицию уже сообщил?

— Нет. Там трудно будет объяснить. Да и могут опять по этапу отправить. Правду сказать, к лучшим курортам психбольница не относится. Опять отвлеклись. Сейчас у меня два вопроса. Первый: имеют ли какое-нибудь отношение сатанисты к кровососам? — Хомут усмехнулся, Александр не обратил на это внимание. — И второй: как проникнуть к сатанистам, если они имеют отношение или как их передать милиции, если не имеют.

— А зачем ты их хочешь в тюрьму отправить? Что, решил стать юным следопытом? — без энтузиазма спросил Хомут.

— Нет, я точно уверен, что это они убили Иареда Моисеевича, а также того мужчину из домика на Волге. А это, сам понимаешь, касается меня. Да и вообще, это опасное явление не мешало бы прекратить.

— А чем оно опасное? Сам говоришь, у одного нож нашел, значит с ними заодно. Второй или с ними, или лишнего хотел. К простым людям они не пристают же. Ты хоть один случай слышал?

— А что это ты их защищаешь? Сам не понимаешь, что ли, что убивать нельзя, даже тех, кто заодно или против.

— Люди на войне убивают. Врач оперирует на сердце, зная, что без него человек еще неизвестно, сколько бы жил, а после него он неизвестно, сутки проживет или нет.

— Но это же совсем другое, — остывая, заметил Александр.

— Может и у них «совсем другое». Не зная, зачем лезть. Первых христиан тоже ловили, пытали, уничтожали. И лишь потом христиане стали — «совсем другое»!

— Ты так говоришь, будто членом у них состоишь, Александр усмехнулся.

— Почему будто? Состою и искренне верю. Эта религия, в отличие от остальных, не призывает к аскетизму. Не запрещает то, что естественно. И не делит людей на царей-помазанников божьих и рабов, которым уготовано царствие небесное. Где-то там, где никто никогда не был, а уйдя, не возвращался. Может, конечно, там так хорошо, что возвращаться не хочется, — он ухмыльнулся. — Только видел ли ты, чтобы опустившийся алкоголик перерастал в великого ученого. А какая-нибудь тупая, как пробка, уборщица превращалась в красавицу-царицу. Много ты знаешь нищих или бедных, которые находятся в непрестанных трудах? Так за что же им царство небесное? Диавол же говорит: «Дано вам жить один раз. Дан вам шанс испытать все радости и печали. К радости надо стремиться и никогда не отказываться, любой отказ уже есть печаль».

— Не всегда же можно получить радость. Иногда, чтобы ее достичь, надо отказываться от множества других.

— Например?

— Например, ученый. Чтобы стать большим ученым, надо учиться, во многом себе отказывать и только потом обретешь славу и моральное удовлетворение.

— Всю жизнь жить, словно в норе. Корпеть над бумажками, не зная счастья в личной жизни. На старости лет получить премию и памятное надгробье? Вот к этому ты и призываешь. И все божки, какие есть. Мужчина хочет женщину, женщина мужчину. Это естественно. Представь, муж сейчас не может, а женщина хочет, но она может получить на стороне. Почему она должна отказываться от этой возможности?

— Ради плотского удовольствия разрушить семейный очаг? — вопросом на вопрос ответил Александр.

— Ты не ответил на вопрос. Что она получит за не испытанное удовольствие? Твердую уверенность перед крышкой гроба, что спала с одним? Не слишком ли слабое утешение?

— Ты думаешь, что сиюминутное удовольствие приносит радость? Скажи мне тогда, почему бы всем женщинам не пойти в проститутки? Каждый день и помногу раз, — ответил Александр.

— Это уже работа. Кусочек шоколада съесть приятно, но съешь два килограмма! Тоже мне, предложил, — возразил Хомут.

— Нет, я только крайность показал. Ты выбрал один кирпич из здания и, показывая на него, говоришь, чем будет больше кирпичей, тем крепче и дольше будет стоять дом. И в чем-то прав. Но если построить дом и устроить на крыше кирпичный склад, то кирпичей будет много, но дом рухнет. Или обложить стены в сто рядов кирпича, дом будет прочен.

Но смогут ли там жить? В вечно сыром и мрачном помещении. Так и в твоем примере удовольствие временное получит, а счастье потеряет. И вместо рая на земле, тобой обещанного, мне кажется, что-то другое приобретет.