Повесть о братстве и небратстве: 100 лет вместе

Такого раньше не бывало никогда. Как никогда не бывало раньше и того, чтобы к болгарам сотнями присоединялись сербы. Вот, правда, с греками пошло иначе. На второй же день восстания греческим консулам пришел из Афин совершенно секретный циркуляр, требовавший, чтобы местные эллины «не ограничивались воздержанием от всякого участия в бунте, но и оказывали всемерную помощь войскам султана, в частности указывая им на места отдыха террористов».

И указывали. В частности. Охотно помогали и в другом, о чем турки просили. А примерно через месяц, при одобрительном молчании властей, бывших как бы не в курсе, около двухсот молодых, хорошо вооруженных «великогреков», перейдя границу, записались добровольцами в турецкую армию «на правах башибузуков», принявшись вместе с албанцами зачищать болгарские села Солунщины и Адрианопольщины и действуя при этом не за страх, но за совесть.

В итоге, хотя бои там шли жестокие и поезда под откос летели только так, возгорание из искр настоящего пламени удалось предотвратить. «Предполагаю, что без ценной помощи греческих волонтеров, — доносил начальству Хильми-паша, — нам вряд ли удалось так оперативно покончить с бунтом на западе Румелии». И действительно, вклад греков в уничтожение «Странджанской республики»,

возникшей 19 августа, на праздник Преображения, и выстоявшей всего три недели, историки признают «неоценимым».

Впрочем, расширять второстепенные фронты, как бы удачно поначалу ни складывалось, Генеральный штаб не собирался: главные события, как и предполагалось, разворачивались вокруг Битоля, где действовали основные силы, и действовали очень успешно. Власть турок в горных районах рухнула, телеграфных линий и железнодорожных путей не стало вместе с блок-постами в селах, а гарнизоны небольших городков сидели тише воды и ниже травы, не отходя от пулеметов. Проколы у болгар если и случались, то лишь в случаях, когда мелкие воеводы на волне «головокружения от успехов» нарушали инструкции, затевая открытые бои с превосходящими силами.

21 июля (3 августа) в городе Крушево была даже провозглашена независимая республика — с самым настоящим парламентом (60 депутатов, по два десятка от каждой общины — болгарской, греческой и румынской) и Временным исполкомом (шесть министров — по два от каждой общины) во главе с «тесняком» (большевиком по российской аналогии) Николой Каревым. Он спустя три дня огласил Манифест с призывом «всем угнетенным, без различия народности и вероисповедания, встать под знамена борьбы с султанами, царями, королями, князьями и всеми угнетателями всех народов», утвержденный общим сходом боевиков и местных жителей.

И вот эта никем не предусмотренная инициатива — с красным знаменем, но без креста, даже безо льва, зато с рукопожатием — смутила всех. «Э?» — недоуменно прозвучало на берегах Невы, Дуная, Шпрее, Сены и Темзы. «Шо за дела?» — от своего и Софии имени запросил Крушево штаб, призраков коммунизма ни в каком виде не ожидавший. А Хильми-паша, получив с берегов Босфора строжайшие указания, приказал, временно приостановив активность на других участках, «направить в Крушево максимум наличных сил», — и 30 июля (13 августа) после ночного обстрела, сравнявшего город с землей, турки устранили недоразумение.

Первая социалистическая республика в мире сгинула, и война продолжилась в привычном режиме: исключительно за свободу с одной стороны и за территориальную целостность — с другой. А после 10 августа наступил очевидный перелом. С каждым днем у турок прибавлялось войск, техники, боеприпасов, и в связи с этим четам всё больше приходилось уходить от расширения действий в глухую оборону. Правда, очень успешную, с контратаками и минимумом потерь, но у всего, как известно, есть своя цена.

ВЕЗДЕ И ВСЮДУ