Повесть о доме Тайра

— В минувшем году, когда мы пошли походом в восточные земли, мы бежали с Камышовой равнины в краю Суруга, испугавшись шума крыльев водяной птицы, так и не выпустив ни единой стрелы по вражьему стану… Пусть не я один тогда обратился в бегство, все равно — это мой позор на старости лет, единственный в жизни поступок, которого я стыжусь. Вот почему на сей раз, выступая в поход на север, я решил лечь костьми на поле сражения. В последние годы я, повинуясь приказу, долго жил в краю Мусаси, в Нагаи. Однако родом я из земли Этидзэн, а ведь есть поговорка: «Вернись на родину в парчовом наряде!» Позвольте же мне надеть кафтан из парчи!

— Хорошо сказано! — ответил князь Мунэмори и разрешил ему носить парчовый кафтан.

В древности Чжу Майчэнь блистал парчовым нарядом[500]

на горе Гуйцзишань, а в наши дни Санэмори Сайтоо прославился тем же в селениях севера! Но как горестно, что славой покрыто только его имя, звук пустой и бесплотный, сам же он обратился во прах в далеких северных землях!

Свыше ста тысяч воинов покинули столицу в семнадцатый день минувшей четвертой луны, и мнилось — никто и ничто не сможет противиться такой мощи: ныне же, в конце пятой луны, возвратилось в столицу едва двадцать с небольшим тысяч. Недаром сказано: «Если ловить рыбу, осушив поток, улов будет богатым, но на следующий год рыба исчезнет. Если охотиться, выжигая леса, добыча будет обильной, но на следующий год дичи не станет…»[501]

— Памятуя о будущем, Тайра надлежало оставить про запас хотя бы часть войска… — говорили, качая головой, люди.

9. Гэмбо[502]

В прошлом году, когда скончался Правитель-инок, Кагэиэ и Тадакиё, правители земель Хида и Кадзуса, печалясь о нем, постриглись в монахи. Ныне, узнав, что в северных землях погибли их сыновья, они впали в такую скорбь, что в конце концов оба скончались с горя. Но и этим дело не кончилось: отцы потеряли сыновей, жены — мужей, и так было повсюду, и в ближних и в дальних землях. В столице же чуть ли не в каждом доме за наглухо запертыми воротами читали заупокойные молитвы, громко плакали и рыдали от горя.

В первый день шестой луны курандо Саданага пригласил чиновника Ведомства культа Тикатоси ко входу в личные покои государя, дворца Прохлады и Чистоты, и сообщил: как только стихнет военная смута, император совершит богомолье в храм Исэ.

В храме Исэ почитают великую богиню Солнца Аматэрасу, там обитает богиня, спустившись с неба на землю. В древние времена святилище богини находилось в селении Касануи, в краю Ямато; но в царствование императора Суйнина, в третью луну 25-го года, храм перенесли на землю Исэ, в уезд Ватараи, к верховьям речки Исудзу. Здесь воздвигли новый храм на могучих опорах, и люди начали поклоняться богине Солнца.

Свыше трех тысяч семисот пятидесяти храмов, больших и малых, насчитывается в нашей стране Японии, в шестидесяти с лишним ее краях, и почитают в этих храмах богов Земли и Неба, демонов и властителей вод — драконов; но самое главное святилище — храм великой богини в Исэ, нет ему равного! И все же случилось так, что, несмотря на всю его святость, царствующие владыки на протяжении нескольких поколений ни разу там не бывали.

Первым посетил этот храм император Сёму. В царствование этого государя жил на свете некий Хироцугу[503]

, сын советника Умакаи, внук Левого министра Фубито. В десятую луну 15-го года Тэмпё сей Хироцугу, собрав в уезде Мацура, в краю Хидзэн, несколько тысяч ослушников-лиходеев, учинил смуту и угрожал спокойствию государства. Адзумаудо из рода Оно во главе государева войска разбил и истребил крамольника Хироцугу. Тогда-то и состоялось первое августейшее богомолье в храм Исэ. Сказывали, что нынешний государь решил последовать этому благому примеру.

У бунтовщика Хироцугу имелся конь, способный в один день проскакать путь от Мацуры до столицы, и вернуться обратно. Рассказывают, что, когда вся шайка смутьянов рассеялась и погибла под натиском государева войска, Хироцугу вместе с конем бросился в море и утопился. Но мертвый дух его не обрел успокоения и натворил множество страшных дел. К примеру, в краю Тикудзэн, в уезде Микаса жил монах по имени Гэмбо. В 16-м году Тэмпё, в восемнадцатый день шестой луны служил он молебен в храме богини Каннон. Не успел он, поднявшись на возвышение, зазвонить в молитвенный колокольчик, как небо вдруг потемнело, загрохотали раскаты грома. Гром и молния ударили в Гэмбо, голова его оторвалась и скрылась в тучах. Люди говорили, что то была месть Хироцугу, ибо Гэмбо проклял его в молитвах.

Сей монах Гэмбо ездил в Танское государство в свите министра Маби из рода Киби[504] и привез оттуда вероучение Хоссо. Жители Танского царства смеялись над его именем Гэмбо, говоря — «Ваше имя созвучно словам „вернувшись, погибнуть…“[505] Как бы не приключилась с вами какая-нибудь беда после вашего возвращения на родину!»