Повесть о дружных

А когда уже перестали ждать, дежурившая Манька заверещала пронзительно на всю деревню:

- Ой, ой, ой, ой, скорей, скорей!

Из-за амбарушка вынырнули сани. С них соскочили две черные фигуры и направились к школе.

Леночка и Власьевна без слов поняли Маньку и, натягивая на ходу шубейки, толкая друг друга плечами на узкой тропинке, проваливаясь в снег, бросились навстречу.

Власьевна бежала впереди. Вот она уже добежала до моряков, распахнула руки.

Леночка остановилась: Власьевна обнимала Андрея, целовала обветренные щеки, гладила по плечам и сквозь слезы говорила:

- Да родной ты мой, да спасибо тебе за сына, да дай на тебя поглядеть...

Лена поколебалась мгновение и крепко обняла Митеньку.

Тут Власьевна опомнилась:

- Да что же это я! - И освободила Андрея. Обнимая сына, она горестно всхлипнула:

- А Ванюшка-то, Ванюшка!

Митенька крепко прижал к себе мать.

Андрей подошел к Леночке:

- Здравствуй, родная моя!

Леночка спрятала лицо у него на груди.

Таня стояла на горе и кривила рот.

"Ну вот, увидала Андрея своего и про меня забыла... А я, может, замерзла... У меня, может, кашель будет. А ей, конечно, всё равно..."

В это время Андрей спросил:

- А где ж это Чижик? Здорова ли?

- А вон она там, на горе она... вон смотрит...- затараторила Манька.

- Ну, пойдем к ней.

Неизвестно откуда набрались ребята. Окружили тесным кольцом приезжих и, не спуская восхищенных глаз с ладных фигур в черных бушлатах, с бравого Митеньки, с подтянутого Андрея, двинулись вместе со всеми к школе.

Моряки

Ребята стайкой ходили за моряками. Стоило где-нибудь появиться черной шинели, чтобы из каких-то неведомых щелей, из-за амбарушков, из-за заборов, с чердаков и прямо из земли вырастали Петька, Миша, Алеша, выскакивала Манька, ковылял Климушка. Сначала они держались в отдалении, потом подходили ближе, потом окружали плотной стеной. Расспросам, рассказам, восхищению конца-краю не было.

Два дня Таня не хотела мириться с существованием Андрея. Смотрела на него хмуро, исподлобья, отвечала коротко. Но Андрей как будто не замечал этого. Относился к ней ласково, спокойно, как к сестренке. Все ей первой рассказывал, всюду звал с собой. И Таня смягчилась.

Она стала смотреть на него, как на свою собственность, и страшно задавалась перед ребятами. Ведь она одна могла держать Андрея за руку, надевать его офицерскую шапку, начищать рукавом ордена.

Ребята начали ходить как-то странно: широко расставляя ноги, раскачиваясь, "палубной походкой". От фуражек вдруг у всех оторвались козырьки. На курточках и отцовских гимнастерках появились подворотнички. Речь запестрела словами: "полундра", "травить", "на берег".

Леночка каждую свободную минуту проводила с Андреем, а Митенька не выходил из правления колхоза, где в это время приостанавливался стук счетных костяшек.

Марья Дмитриевна на неделю освободила Власьевну от всех работ, и Власьевна с самого утра и до позднего вечера хлопотала у печки, то и дело выскакивала на крыльцо и кричала зычным голосом:

- Сынки, Митенька, Андрюшенька, самоварчик кипит, шаньги остынут!

Она грозно врывалась к Леночке в комнату и говорила возмущенно:

- Сидят! Скажите, люди добрые, сидят! Беседуют! А пироги перепревать должны?..

Она посылала Таню к Марушке:

- Поди, скажи: мать велела сейчас же идти! Холодец на столе. Уже два часа не евши сидит! Так и отощать можно!

Андрей, тихо улыбаясь, добросовестно ел холодец, заедал его пирогами, закусывал шаньгами, запивал молоком...

- Ничего,- говорил он Леночке шепотом,- я выдержу, у меня желудок здоровый.

А Митенька иногда возмущался:

- Да что ты, мать! Мы ведь не голодные. У нас на флоте хорошо кормят. Знаешь, что такое флотские щи? Ого-го!

Тут Власьевна становилась горячей:

- Флотские щи?! Да ты как смеешь матери такие слова говорить! Да я тебе таких щей наварю, что самый главный ваш не кушал!

И варила.

Андрей был хорош со всеми ребятами, но Мише он уделял особое внимание. Частенько Таня заставала их за разговором. Страстное и серьезное желание Миши стать моряком нравилось Андрею, и он многому научил Мишу за это время.

- Будешь моряком, Миша, будешь,- обнадеживал он мальчика,- кончай только семилетку на отлично. Приедешь ко мне, я тебя в училище устрою.

Миша смотрел на Андрея с обожанием.

Но недолго длилась такая праздничная жизнь. Уже на четвертый день Митенька пришел к Леночке и Андрею и сказал, переминаясь с ноги на ногу:

- Отпустите, Елена Павловна, Андрея Николаевича со мной.

- Куда? - встревожилась Леночка.- Куда отпустить?

- Да видите ли... девушки-то наши в лесу сосны валят с темна до темна, трудно им... Пока мы здесь, надо бы им помочь.

Андрей уже натягивал валенки.

- Конечно, старшина, неужели не поможем? Леночка, есть у тебя какой-нибудь ватник?

С тех пор Леночке стало спокойнее в школе. Ребята не пялили глаз в окно, слушали внимательнее. Голос Власьевны не разносился по всей округе, извещая о новых достижениях кулинарного искусства.

К полудню девушки прогоняли моряков из лесу:

- Идите, идите уже...

- Довольно помогли...

- Вас ведь к нам на поправку прислали, а вы за работу взялись.

- Поработали - и хватит!