Повесть о юнгах. Дальний поход

Ствол его настороженно смотрел вверх.

В небе исчезал последний свет, он скорее ощущался, чем был виден, а я такое небо помню с тех пор, как начались налеты на Москву, и оно всегда кажется мне тревожным.

Где-то неподалеку, за причалами, не спал Мурманск.

Никогда не видел его огней. Не представляю даже, какие они, — до войны ведь здесь не был… Этот город сразу встал передо мной затемненным, только затемненным. Как будто война идет не два года, а много дольше.

Я потрогал замок орудия. Металл был холодный. Остыл.

Подошел вахтенный:

— Ты чего тут?

— Нельзя, что ли?

Он зевнул:

— Может, и за меня отстоишь?

Я бы согласился. Ходил бы сейчас по палубе хозяином.

— Назначат — встану.

— Ты по специальности кто?

Третий спрашивает…

— Радист, — сказал я, поеживаясь.

Но вахтенный промолчал. Потом сказал:

— Значит, по боевому расписанию тоже здесь будешь. За точной наводкой, понял? Если радист.

— Радист, — подтвердил я.

Так-то лучше, когда ясно. Одно свое место я теперь знал, второе — радиорубка. Надо было идти в кубрик, пусть дают мне рундук к койку!

В кубрике за столом сидел старшина, которого я еще не видел. Наклонив круглую голову, он что-то писал. Волосы у него были подстрижены коротко, на плечах желтели двумя лычками аккуратные погончики. Карандашом он водил размеренно, не торопясь и не задумываясь, вообще выглядел очень спокойным. А боцман все возился с вещами. На рундуке рядом с Костиными сапогами теперь лежали телогрейка, ватные брюки и плащ.

— Поел?

— Так точно.

— Федор, пополнение…

— Вижу, — не переставая писать, отозвался старшина.

— Видит! — фыркнул боцман. — Ты хоть посмотри, кого тебе прислали-то!

Старшина посмотрел. У него было простоватое скуластое лицо и очень внимательные глаза.

— Сними шинель, — посоветовал он. И стал водить карандашом дальше.

Я шагнул, поднял свой вещмешок. На линолеуме под ним отпечаталось маслянистое пятно.

Рядом тотчас шлепнулся кусок ветоши.

— Вытри, — сказал боцман. — В другой раз наряд вкачу. Ох и вкачу!

— В солярке вот на палубе измазал, — пробормотал я, поглядывая снизу на его громадные сапоги.

Ладно, меня и не задело. Зато я знал теперь, где мое место по боевому расписанию. Пусть хоть сейчас тревога! Это настроение защищало от любых боцманских придирок. Больше — оно давало уверенность.

Все-таки, когда боцман выбрался на палубу, стало легче, свободнее. Я усмехнулся, слушая, как он гудит на палубе: «Вахтенный, кто на берег сошел?.. Про-во-жа-ет! Я ему покажу завтра…»

Федор сложил письмо треугольником и сказал:

— Да, проводил боцман корешка.

— Какого корешка?

— Костю.

«…покажу проводы-то! Он мне палубу вылизывать будет, скрипач!»

— Они ведь и в увольнения друг без друга не ходили, — сказал Федор.

— Понятно, — соврал я.

…Утром старшина повел меня чистить аккумуляторы.

Сначала мы вошли в боевую рубку. Федор подождал, пока я закрою на задрайки бронированную дверь, и кивнул в правый задний угол рубки:

— УКВ.

Ясно: зачехленный ящик в углу — ультракоротковолновая рация. Для связи между катерами дивизиона в походе. А в передней части рубки — штурвал, компас, там, где место командира, — ручки телеграфа. Я успел рассмотреть надпись: «Полный вперед».

Федор тем временем откинул крышку люка внизу. Я спустился вслед за старшиной в крохотный коридорчик — мы вдвоем еле поместились в нем. Неяркий плафон освещал три двери — в каждой стороне коридорчика. Только одна переборка, та, что к корме, была глухая.

— Тут акустик сидит, — сказал Федор, тронув первую дверь, — тут радиорубка, а напротив — каюта командира.

Он открыл дверь радиорубки, протиснулся туда, включил свет:

— Иди садись.

Я сел рядом с ним, на рундук, за стол, покрытый линолеумом. Почти все место на столе занимала аппаратура: выкрашенные в шаровой цвет приемник, передатчик РСБ с разноцветной шкалой настройки, умформеры, радиоключ. Вкусно пахло аппаратурой. Это аромат, а не запах: тонкий аромат канифоли, разогретых к остывших проводов и серебристой пыльцы на радиолампах.

А в иллюминаторе над головой Федора тускнело рассветное небо.

— Хорошо, — сказал я. — Здорово.

Федор усмехнулся, помолчал, глядя на медный штырь — вывод антенны.

— Тут, под столом, аккумуляторы. Отсоединены. Вытащи их на рундук. Только ветошь подстели, вот эту. И почисти.

— Ясно.

— Не вылезай, пока не закончишь, а то боцман найдет работу сразу. Понял?

— Понял.

Я остался один, сел за стол в радиорубке, прикрыл за собой дверь. Осмотрелся еще раз. Постучал на ключе: «Ливерпуль, Ливерпуль… боцман… кокосы… дай-ка закурить…»

Ничего ключ — мягкий.

Нагнулся, заглянул под стол. Там стояли ящики с аккумуляторами. На ощупь сосчитал их — четыре ящика. Подтянул один к себе, он оказался тяжелым. Ничего, справлюсь… Поднапрягся, коленом помог — поставил его на рундук.