Повесть о потерянном времени

Начиная со следующего дня, всё пошло своим чередом. Сначала капитана ознакомили с содержанием толстой кипы всевозможных приказов и распоряжений, регламентирующих деятельность ПЗ, а потом его закопали в груде технической документации. «Раскапывался» Сергей две недели. Ровно столько ему понадобилось, чтобы хотя бы в общих чертах понять, чем же ему придется, в конце концов, заниматься. После этого Жабровский отправил «юного» военпреда на стенд с опытными образцами изделий, на котором капитан просидел целый месяц, имитируя несение боевого дежурства и гоняя предполётные тесты. Несколько раз капитану было даже доверено произвести имитацию пуска. Произведя имитацию, Сергей всегда с ужасом смотрел на облегчённо мигающие красным цветом транспаранты и экран монитора, на котором появлялась утешительная надпись: «Пуск состоялся». В такие минуты ему живо представлялись многотонные чушки, несущие по баллистической траектории многокилотонные ядерные заряды, к лоснящемуся липким потом в бессильной ярости кумполу мирового империализма, разрушенные города, обожженные трупы и прочие ужасы ракетно-ядерного возмездия. Но вскоре эта лирика перестала волновать капитана, и он целиком сосредоточился на выявлении ошибок программного обеспечения комплекса. Ошибок было очень много. Всё ведь как всегда создавалось в великой спешке. У программистов есть очень хорошее правило, пронизанное крайним пессимизмом и не дающее им никогда расслабиться: «Каждая последняя найденная в программе ошибка является предпоследней». Это в обычной обстановке, а уж когда такая гонка вооружений намечается… Вот и получалось, что на объектах, стоящих на боевом дежурстве стояла техника с разными версиями программного обеспечения. На тех объектах, на которых стояли более ранние и, следовательно, переполненные ошибками версии творились разные чудеса. Так, например, однажды нёс себе спокойненько боевое дежурство один из ракетных расчётов. Сидел себе на КП, окружённый десятком пусковых установок по нескольку «херосим» в каждой и гонял, как положено, тестовые команды, на которые получал соответствующие донесения (ну, так…, чтобы не потерять бдительности и не уснуть) и вдруг — ба-бах! Десятый отсек разрывает громкая трель специальной сигнализации, а на экране монитора появляется невинное такое донесение от одной из пусковых установок: «Пуск состоялся». Расчёт в предынфарктном состоянии откидывается на самолётные кресла. Липкий от пота командир дежурных сил дрожащей рукой срывает трубку аппарата прямой связи с пулемётным расчётом, охраняющим пусковую установку, и мучительно подносит её к мгновенно поседевшему виску. Из трубки на весь отсек доносится бодрое:

— Командир пулемётного расчета, сержант Кадигроб.

— Тьфу ты! Какой ещё гроб? Сынок, ты так больше не шути. Ты лучше скажи нам, вы все там живы? — начиная издалека, задает наводящий вопрос командир, стремясь максимально оттянуть момент, когда всё же придётся задать главный.

— Так точно, живы. А что нам тут сделается?

— Так ты хочешь сказать, что она не улетела? — с дрожащей в голосе надеждой вопрошает командир дежурных сил.

— Вы кого имеете ввиду, товарищ майор? — после некоторой паузы недоумённо произносит самый главный пулеметчик. — Если бабушку, которая ко мне недавно приезжала, то она вчера улетела.

— Какую на фуй бабушку?! Ракету, етит твою мать! Где ракета?!

— Да на месте…

— И что, крышка с шахты тоже не съезжала?

— Да на месте всё, товарищ майор, что Вы так переживаете. Если хотите, то я могу даже спуститься, чтобы поближе рассмотреть.

— Сиди на месте, болван. Там же мины кругом.

— Ха-ха. Вы думаете, я не знаю, где они закопаны?

— Всё. Отставить. Оставайтесь на месте.

И дребезжали по таким случаям звонки «снизу» и летели телеграммы «сверху». Шум гудел во всех инстанциях: «Кто допустил?», «Как такое могло произойти?», «Немедленно выяснить причину и доложить», «Кто виноват? Прошу тщательно разобраться и строго наказать первого попавшегося» и т. д. и т. п. По каждому подобному случаю создавалась авторитетная комиссия, и с одной из них капитан вскоре вылетел для очередного разбирательства на территорию «ридной неньки Украины». Лететь пришлось на десантном варианте самолёта «АН-12». Загнанная на самую дальнюю площадку аэропорта «Пулково» краснозвёздная машина нетерпеливо раскручивала лопасти турбо-винтовых двигателей.