Повесть об отце

Через минуту створки распахнулись, въехали на обширную территорию с булыжным плацем, по сторонам, меж сосен, кирпичные казармы. Остановились у последней, за которой имелись еще какие-то постройки. Хлопнули дверцы, последовала команда выгружаться, посигали из кузовов вниз.

Затем молодняк построили, чуть позже все стояли в просторном высоком помещении. У двери, рядом с тумбочкой, застыл дневальный со штыком на поясе. В другую сторону уходили двухярусные койки, заправленные солдатскими одеялами.

Потом оттуда появился молодцеватый старший лейтенант, затянутый ремнями и с красной повязкой на рукаве, сопровождаемый коренастым старшиной. Пройдя вдоль шеренги, остановились посередине.

– Значит так, – поворочал шеей офицер. – Вы прибыли для прохождения службы в отдельный артиллерийский полк Западного военного округа РККА. Сейчас вас отведут в баню, переоденут, а потом на завтрак. Пряхин, – бросил старшине. – Выполняйте.

– Напра-во! – рявкнул тот. – На выход!

Выполнив команду, пошаркали к двери, спустившись по ступеням вниз, вышли из подъезда на плац. Здесь Пряхин снова всех построил, направились в баню. Она была в одной из каменных построек за казармами. Там разделись, два солдата-парикмахера в серых халатах остригли всех наголо. Каждый получил мочалку с четвертушкой мыла, прошли в моечный зал, утопавший в клубах пара.

Закончив мыться, вернулись обратно, получив из раздаточного окошка по паре белья. В соседнем каждому выдали новенькое обмундирование: хлопчато-бумажную гимнастерку с шароварами, такую же «буденовку», кирзовые сапоги с портянками и брезентовые поясные ремни.

Облачившись в него, гражданское шматье сдали в то же окошко, из бани, строем отправились в столовую. На востоке из-за лесов поднималось солнце, наступило утро.

Столовая находилась на другом конуе плаца, под высокими соснами и была рассчитана на несколько сотен человек. Там было пусто, старшина рассадил команду на лавках за тремя крайними столами. На них высилась пирамидки алюминиевых мисок, рядом ложки, в торце каждого по десятку кружек.

Кухонный наряд быстро доставил бачки с горячей пшенной кашей, заправленной комбижиром, нарезанный крупными ломтями ржаной хлеб, чай в чугунных чайниках и сахар-рафинад из расчета три кусочка на человека. Проголодавшись в дороге, активно заработали ложками.

Далее Пряхин снова отвел молодых в казарму, определив каждому койку и показал, как их правильно заправлять. Затем под его контролем, усевшись на прикроватные табуретки, пришивали на гимнастерки петлицы с подворотничками. Кто не умел, учился наматывать портянки.

– Товарищ старшина, разрешите спросить? – обратился к Пряхину один из ребят.

– Валяй, – ответил, расхаживая по проходу.

– Почему кроме нас здесь никого нету? Вон сколько застеленных коек, да и в столовой пусто.

– Полк выехал в летние лагеря (остановился). На месте только рота охраны и тыловые службы.

– А мы?

– Вы будете проходить курс молодого бойца, потом воинская присяга и распределение по батареям.

Со следующего дня начался этот самый курс. Подъем в шесть утра, затем пятикилометровый кросс, далее зарядка на плацу и завтрак. После них изучение винтовки Мосина образца 1891/30 годов, ее сборка и разборка, зубрежка уставов. Далее обед, короткий отдых, а потом строевые занятия на плацу, обучение штыковому бою. После ужина физическая и саперная подготовка, изучение средств химической защиты. Отбой в двадцать два часа

Занятия проводили лейтенант Бабич из роты охраны и старшина Пряхин. В отличие от лейтенанта, недавно закончившего училище – жесткого и придирчивого, старшина служил последний год, был добродушный и покладистый. В первую же неделю Колька написал короткое письмо родителям, сообщив, что служит в артиллерийской части, кормят нормально, проходит курс молодого бойца.

А еще у него появился друг – Станислав Тоцкий. Родом из Ленинграда, учился в технологическом институте, откуда был отчислен и призван в армию. Невысокого роста, худой и молчаливый, он стал подвергаться нападкам со стороны Мишки Галича. Это был рослый и гонористый западенец из Ровно, любивший изгаляться над теми, кто слабее.

Однажды, во время короткого перерыва в курилке, Галич обозвал Тоцкого жидом. Тот залепил ему пощечину, в ответ получив кулаком в челюсть, покатился по земле.

– Ну, держись, пархатый! – хотел продолжить обидчик.

– Не тронь, – заступил Колька Станислава.

– А то шо, москаль?

Тут же получив под дых, согнулся, а Колька, наклонившись, прошипел, – изувечу.

– Кончайте, хлопцы! – вмешались остальные. Инцидент был исчерпан.

Вечером, после отбоя (их койки были рядом), Стас рассказал, что его отец – поляк, воевал в Гражданскую у Якира*, а потом работал инженером на Адмиралтейском заводе. Год назад арестован и осужден как «враг народа».

– Из института тебя за это поперли? – спросил Колька.

– За это, – сокрушенно вздохнул.

– Ладно, не бери в голову. Давай спать.

В окна казармы лился лунный свет, с других коек доносился храп. Уснули.