Повесть об отце

По такому случаю, решив выпить, сложились. Один из парней сгонял в магазин, доставив несколько бутылок «Московской» и закуски. Водку Колька попробовал впервые, изрядно захмелел, а когда вернулся домой, отец отхлестал его вожжами.

– Рано начал, – пробурчал, закончив экзекуцию. – Яще раз напьешься, выгоню из дома. – Уразумел?

– Угу, – взглянул исподлобья.

Спустя неделю, проводив знакомых девушек, поздно вечером вместе с Володькой возвращались с танцев. В августовском небе мерцали звезды, где-то на домиках пиликала гармошка.

Шел я улицей Донской,

Меня треснули доской.

Ах, ты мать твою ети,

Нельзя по городу пройти!

бодро выдавал молодой голос

– Давай зайдем? – кивнул в ту сторону Володька. – Там еще ребята гуляют.

– Не, я домой. Завтра вставать рано, – отказался Колька.

– Ну, тогда бывай. Пожали друг друга руки, и брат свернул в проулок.

Когда подошел к своему дому, из- под верб нарисовались трое, заступив дорогу. Узнал приятелей Богдана.

– Ну шо кацап* попался?

Дальше слушать не стал, всегда бил первым. Саданул одного в лоб, тот опрокинулся на спину. В следующий миг сам получил чем-то тяжелым по башке, в глазах полыхнула вспышка. Когда очнулся, кругом никого не было, в затылке пульсировала боль. Пощупал, там росла здоровенная шишка.

– Ладно, – встал на ноги. – Еще не вечер. И, отряхнув брюки, похромал к воротам. В течение следующей недели отловил всех троих порознь, изрядно накостыляв. После этого конфликт с «западенцами» был исчерпан. Замирились.

Следующей весной в Краснополье приехал цирк. В его составе были фокусники с жонглерами, акробаты, канатоходец и дрессированный медведь. Представление состоялось в клубе при полном стечении народа. Вездесущая пацанва расположилась на полу у оркестровой ямы.

Артистические номера сопровождались бурными аплодисментами, горняки уважали кино и цирк. В заключение, шпрехшталмейстер объявил коронный номер – борьба человека с медведем, Зал замер в ожидании.

Два служителя вывели на сцену косолапого на цепи, за ним появился здоровенный малый в трико. Сойдясь, облапили друг друга, началась схватка. Зверь пытался свалить человека, человек зверя. Пыхтя, топтались минут пять, затем атлет сделал мишке подножку, тот завалился на бок.

– А-а-а! восторженно завопил зал, хлопая в ладоши, ребятня радостно завизжала.

Победитель, тяжело дыша и подняв кверху руки, обошел сцену и исчез за кулисами. А оттуда снова появился шпрехшталмейстер, став посередине.

Дождавшись, пока овации затихнут, громко объявил, – желающие, могут побороться с нашим медведем! В случае победы цирк выплачивает премию – четыреста рублей!

В зале оживились, сумма была немалая, а затем раздались сразу несколько голосов, – Лев Антоныч! Заломай топтыгу!

Сидевший рядом со старшими сыновьями в третьем ряду, он отрицательно покачал головой. Тем не менее, желающий нашелся. Им оказался забойщик с шахты «11-Рау» Боровик. Верзила ростом за два метра, с мощным торсом и мускулистыми руками. Пройдя вразвалку по проходу, поднялся на сцену, – я желаю!

– Поприветствуем героя! – прокричал в зал шпрехшталмейстер, а когда аплодисменты стихли, увел того за кулисы. Через несколько минут Боровик появился снова, одетый в борцовское трико. Ассистенты подвели к нему медведя, схватка началась. Несколько минут, как и прежде оба топтались по сцене, забойщик гнул зверя, вроде получалось.

– Петро, дави с него глину! – поддержали из зала, тот, с налившимся кровью лицом, усилил напор. В ответ медведь, заурчав, притиснул соперника к себе, он вскрикнул. Борьба закончилась. Человек, раскинув руки, лежал на сцене, ассистенты увели начавшегося злиться зверя. Боровик, мотая головой, поднялся и тоже ушел за кулисы. Болевший за него зал разочарованно вздохнул

– Запомните, хлопцы, человек медведя побороть не может, – сказал Лев Антонович сыновьям.

– А как же тот, что был первым? – спросил Колька.

– Гэта для затравки. Зверя научили поддаваться своим и ломать дурней.

Спустя еще неделю, на «Двадцать первой» шахте, расположенной за поселком в сторону Павловки случилась авария. В ночную смену там шла «посадка»* лавы, завалило бригаду. В такие отбирали наиболее отчаянных горняков, работа была смертельно опасной. Когда часть лавы отрабатывалась, и давление на пустое пространство усиливалось, посадчики в темпе убирали там крепь и быстро выбирались в промштрек. На этот раз не успели.

Через час у освещенной фонарями нарядной было полно народу. У многих на шахте работали отцы с братьями и мужья. Рядом со стволом стояли карета скорой помощи и автобус ВГСЧ*, под землей разбирали завал спасатели.

К утру наверх поднялась клеть с ними, в толпе разнесся слух, что пробиться к похороненным заживо, нет возможности. В нарядную, где заседал штаб, тут же оправилась группа старых горняков, в том числе Колькин бригадир Лушин и отец. Хотел было присоединиться, но его прогнали.