Повести Невериона

– Да? Ну конечно, я его знаю.

– Так, может быть, назовешь его мне?

– Да. – Прин подобрала прутик и начала писать на земле. Вывела прописной знак, потом строчные, добавила закорючку. Потом разогнулась – бок еще давал знать о себе – и сказала: – Меня зовут Прин. Вот.

– Так-так! – Госпожа Кейн наклонилась и снова выпрямилась, звякнув браслетами. – Ты знаешь даже, как оно пишется. Незаурядную девушку сразу видно.

Разве госпожа не сочла ее таковой с первого взгляда? Впрочем, похвалу услышать всегда приятно.

– Это бабушка меня научила, – объяснила Прин. – Когда у нас в городе появлялось что-то новое вроде грамоты, счета, способа постройки домов, лекарства, бабушка первая знакомилась со всем этим – раньше, во всяком разе. Теперь она уже слишком старая, чтобы меня воспитывать. Еще старше вас.

– Не сомневаюсь. Ты спрашивала, зачем ты здесь, так вот. После первой нашей встречи на Черном проспекте мой слуга, посланный туда с поручением, доложил, что тот всадник ссадил тебя прямо посреди улицы. Видно было, что ты горянка, непривычная к большим городам, а слуга говорил, что ты растеряна и не знаешь, куда податься. Я послала нашу малютку Ини в три места, где может оказаться в Колхари одинокая молодая девушка – и она, должна сказать, нашла тебя в самом очевидном из них.

Прин смотрела на город. Этим утром тумана не было – а если он и был, то стоял вокруг них, оставаясь неразличимым.

– Но разве мало девушек приходит в Колхари каждый день? Из пустыни, из джунглей, с гор, с островов. Не можете же вы во всех принимать участие.

– Дорогая моя, я на неделю лишилась бы сна, думая о бедной девочке, оказавшейся в столице без друзей и без средств. Что с тобой было бы, не подоспей наша Ини со своим верным клинком?

Прин не сочла это ответом на свой вопрос; найти в этом ответ было все равно что разглядеть висящую вокруг дымку.

– Я очень благодарна вам, госпожа, но благодарность не убавляет моей растерянности.

– Ты хочешь знать причину, но не знаю, смогу ли я… – Госпожа тронула Прин за плечо. – Когда твои спутники едва нас не задавили… Когда твоя лошадь поднялась на дыбы и солнце осветило твою буйную гриву… Когда ты как-то по-особому округлила глаза… Все это и грязное пятно у тебя на ноге не давало мне покоя весь день. Теперь пятна больше нет, его отмыли чудесной губкой из тех, что лишь недавно стали привозить к нам с Ульвен. Но если бы не оно, не твоя рука, обхватившая потную грудь всадника, не твои изумленные большие глаза, тебя бы здесь не было. Вот и вся причина. – Госпожа надавила на плечо чуть сильней. – Ты не красавица, сама знаешь. Мы, женщины, всегда знаем. Но люди в большинстве своем считают красотой не столько характер, сколько его отсутствие – набор черт и линий, скрывающий историю, которой у женщины, скорей всего, вовсе нет. Но черты и линии, от которых у нас замирает сердце, грозя нам смертью – это нечто совсем иное. У каждого свой образ: для одного это особая форма пальцев ноги, для другого пухлые пальчики на руке, для третьего широко поставленные глаза. Все это так и поет об истории – хотя бы потому, что мы знаем, как относятся люди ко всему, что не совпадает с прославленным и не поддающимся никаким меркам мерилом прекрасного. Большинство из нас просто не признаёт в себе подобных желаний, отказываясь тем самым задуматься, что значат такие черты для жизни и для историй других людей и довольствуясь принятием общепринятого. Я в это большинство не вхожу, но выйти из него мне стоило немалых трудов. Стала ли я трудиться чуть больше, когда Освободитель, можно сказать, заточил меня в моем собственном саду? Возможно. – Госпожа убрала руку, звякнув браслетами. – Считай, что здесь ты очутилась по волшебству. Знаешь, что такое волшебство? Это власть, но власть работает только в сочетании с властью других особ – вот в чем секрет магии. Самый сильный на свете человек – даже Освободитель, а он, говорят, великан – может «освобождать» лишь настолько, насколько позволяет игра власти вокруг него. Если сослать его в пустыню, он станет беспомощным, как сердитый одинокий ребенок – между тем как нужное слово, сказанное нужному чиновнику императрицы, непостижимой владычицы нашей, помогает воздвигнуть из гранита и базальта храм во славу наших безымянных богов-ремесленников.

Почему ты здесь?