Повести. Рассказы

Крестьянин.Ох, заспался я. А ты что тут делаешь? ( Оглядывается по сторонам и начинает кричать.) Ой, где мой узел и зонтик? ( Смотрит на себя.) Ой-ой, где моя одежда? ( Стыдливо садится на корточки.)

Философ.Успокойся, ничего страшного с тобой не приключилось, наоборот, ты только что воскрес. Твои вещи, наверное, давно уже сгнили, а может, их кто-нибудь унес.

Крестьянин.Ты что болтаешь?

Философ.Скажи-ка лучше — как тебя звать и откуда ты родом.

Крестьянин.Кличут меня Ян Большой, а родом я из Деревни семьи Ян.

Философ.Как ты сюда попал и зачем?

Крестьянин.

К родичам пошел, да по дороге заснул ненароком. ( Снова волнуется.) Ну, а где моя одежда, узел и зонтик?

Философ.Ты не волнуйся, будь спокойнее… Скажи мне, из какой ты эпохи?

Крестьянин( удивленно). Чего? Что значит «из какой эпохи»?.. Где моя одежда?

Философ.Ну и глуп же ты, да и эгоист закоренелый, — думаешь только о своих пожитках! При чем тут одежда! Я еще не знаю, что ты за человек, поэтому и спросил первым делом, из какой ты эпохи. Ах, ты не понимаешь… Тогда ( думает) скажи мне: во время твоей жизни в деревне случались какие-нибудь события?

Крестьянин.События? Случались. Вот вчера Вторая невестка повздорила с Седьмой бабушкой.

Философ.Не очень-то крупное событие.

Крестьянин.Не очень?.. Ну еще Яна Третьего объявили почтительным сыном.

Философ.

Вот это действительно событие, но все же недостаточно крупное, чтобы определить эпоху… ( Подумав.) А не было ли такого, из-за чего бы шум поднялся?

Крестьянин.Шум… ( Думает.) Как же, было! Месяца три-четыре назад, когда начали строить Башню оленя, потребовались детские души, [438]вот тогда и поднялся страшный шум: даже курицы разлетелись и собаки убежали, а люди просто с ног сбились, чтобы найти ладанки для своих детей…

Философ( пораженный). Когда, говоришь, начали строить Башню оленя?

Крестьянин.Я же сказал, что с тех пор месяца три или четыре прошло.

Философ.Выходит, ты умер при царе Чжоу-сине, то есть больше пяти веков назад?! Это просто невероятно!

Крестьянин( слегка разозлившись

). Мы видимся с тобой в первый раз, господин, так что нечего шутки шутить. Я просто вздремнул здесь, а не помер бог знает когда. Дело у меня серьезное, я иду к родичам. Отдавай скорее мою одежду, узел и зонтик. Некогда мне с тобой зубы скалить.

Философ.Погоди, не спеши, дай подумать немного. Как же ты все-таки уснул?

Крестьянин.Как уснул? ( Припоминает.) Утром пришел сюда, вдруг в голове зашумело, в глазах потемнело, и я заснул.

Философ.А больно было?

Крестьянин.Вроде бы нет.

Философ.Эге… ( Задумывается.) Теперь я, кажется, понял. Итак, ты жил при царе Чжоу-сине из династии Шан, пришел сюда один и, наверное, наткнулся на разбойника, который сидел в засаде. Он ударил тебя сзади дубинкой, а потом ограбил дочиста… С тех пор прошло пятьсот с лишком лет. Сейчас у нас правит уже не царь Чжоу-синь, а династия Чжоу. Так что одежда твоя давно истлела. Соображаешь?

Крестьянин( смотрит на философа вытаращенными глазами). Ничего не соображаю. Господин, ты не дури, отдай мне одежду, узел и зонтик. Дело у меня серьезное, к родичам спешу. Некогда мне с тобой шутить!

Философ.

Да, ты неисправим в своей глупости…

Крестьянин.Кто это неисправим? Я проснулся, увидел тебя, а вещей моих нет. С кого мне еще требовать их, как не с тебя? ( Встает.)

Философ( взволнованно). Послушай, что я тебе скажу: ты был обыкновенным черепом, который я заметил и пожалел, умолив Повелителя судеб оживить тебя. Но мне не нужно твоей благодарности, я просто прошу тебя понять, как могла сохраниться твоя одежда, если ты умер столько лет назад! Садись лучше и поговорим о временах царя Чжоу-синя…

Крестьянин.Врешь! В твою болтовню не поверит даже трехлетний ребенок, а мне уже тридцать три! ( Надвигается на своего спасителя.) Ты…

Философ.Я действительно обладаю способностью воскрешать. Ты, должно быть, знаешь про Чжуан Чжоу из Циюаня. [439]

Крестьянин.Нет, не знаю. Но даже если ты обладаешь этой способностью, она ни черта не стоит. Очень надо было мне воскресать, чтобы оказаться голым! Как я теперь пойду к родичам? Узел и тот исчез… ( Чуть не плача, подбегает к философу и хватает его за рукав.) Не верю я твоему вранью. Кроме меня, ты здесь один, значит, я должен требовать с тебя. Пойдем к старосте!