Повезло?

Девушка меня тоже узнала и принялась что-то радостно лепетать на каком-то странном языке с вкраплениями смутно знакомых слов – ну, как если слушать поляка или болгарина – тоже, вроде как и знакомо, но общий смысл ускользает. Я беспомощно посмотрел на вчерашних попутчиц, более молодая женщина, жена бойца из РА, понимающе кивнула и обратилась к девушке сначала на каком-то неведомом мне наречии, а потом по-английски. Они живо заговорили, потом женщина помрачнела и принялась расспрашивать девушку, та погрустнела и начала отвечать все более короткими и тихими фразами. Под конец она почти шептала, а потом вдруг разревелась! Солдатка принялась ее успокаивать, потом мотнула мне головой на кабину, а сама повела девушку к входу в кемпер. Я не понял, что тут произошло, но временно махнул на все непонятки рукой и завел двигатель – пора было выезжать.

Тайна, которую поведала девушка, до моих ушей добралась только после обеда, когда «на передых» в кабину влезла молодка. Сегодня она явно готовилась к неприятностям – вместо вчерашнего спортивного костюма на женщине был местный вариант «от кутюр», стиль «милитари». Ботинки типа «берцы», некий камуфляж «возможно пустыня», даже легкая разгрузка с парой подсумков! Кстати, в пятнистой футболке, обтягивающей торс, да еще и с лямками разгрузки, грудь женщины… бли-и-и-ин! Я же уже с полминуты… да пялюсь, как это еще называется?! А эта стервоза сидит, этак изогнувшись, и только что не ржет! Хотя нет – уже не сдерживается!

- Ты действительно – Маньяк! – расхохоталась она, как только я слегка отмерз. – Не зря среди бойцов про тебя сказки рассказывают! Но учти – только сунешься, получишь в глаз. – голос ее построжел. Я уныло покивал и счел нужным объяснить:

- Лекарства на мне пробовали – специфические. Выжил, но побочный эффект… Это уже остаточные следы, вот неделей-двумя раньше… Ладно, что там такое утром было? Я эту парочку знаю, это дети одной дебильной семейки… – но молодка меня перебила:

- Да знаю, тоже смотрю телевизор иногда, знаешь ли. Вас с Максом уже в магазинах узнают, проверено. По крайней мере, его. А эта бедняга… Ну ничего, думаю, мы еще побываем в Порто-Франко и сможем их найти… В общем, после того, как вы их доставили в город, ситуация несколько изменилась. Оказалось, что основные средства их глава семьи хранила (я округлил глаза, на что женщина коротко кивнула) на каких-то отдельных счетах, с которых их получить оказалось невозможно. Соответственно, семейство оказалось практически без средств к существованию. Нет, можно было бы искать работу, но это же не метод для по-настоящему толерантного европейца! Работать, да еще и за небольшие деньги? И тут вдруг семейке сделали предложение, крайне их заинтересовавшее. Предложение трудоустроить девочек. Догадался, кем?! По сути, продать в бордель! Когда Снезена – это старшая – услышала, как эти выродки торгуются, пересыпая откровенную похабщину лицемерными стенаниями о недопущении эксплуатации детского труда, она подхватила Татьяну и мотанула куда глаза глядят.Похоже, для фрау Марты и ее дружка эти две девочки из Сербии были только способом получать пособие на воспитание сироток, как только они разобрались, что тут пособий нет, немедленно решили получить деньги другими путями. С-с-с-суки! – неожиданно зло закончила она. Я выпустил сквозь зубы воздух – блин, ведь на прицеле ж почти были эти… лллюди… Эх, знать бы сразу! Ну да ладно, мир круглый даже здесь…

- А откуда они в конвое взялись? – удивился я. Женщина опять хихикнула:

- А они запомнили, как разговаривали их спасители, и БТР наш тогда тоже с эмблемами был. Старшая вообще кое-как по-русски разговаривает, паршиво, но понять можно. Младшая, из того же детдома – только по-английски и на родном, причем на обоих плохо. Исключительно общеупотребительные слова и понятия. У последних «родителей» они оказались всего с полгода назад, до того кочевали с рук на руки, записались сестрами, хотя не родственницы. Родители их погибли при очередном набеге хорватов на их деревеньку, старшая помнит смутно своих, младшая совсем не помнит и считает Снезену единственной родней. Кочевали по детдомам, по «родителям», нигде не приживались, чаще всего из-за домогательств – их, похоже, и брали-то для этого… А тут даже убогой европейской ювенальной «защиты» не оказалось, вот и сбежали. Неделю жили на улице, благо, и до того приходилось не слишком легко, выдержали. Ну, увидели на улице нашу машину, грузовик с эмблемами, и потихоньку забрались в кузов – вспомнили вас с Максом! У них была утащенная из магазинчика бутылка с водой, точнее, пакет на шесть бутылок. И батон хлеба. Не поверишь, три дня так жили, мочились в пустые бутылки, а когда вода кончилась – выползли с просьбой приютить и готовностью делать все, что скажут… кроме постели. Крепкие девочки, железный характер! А когда она тебя увидела – глазам своим не поверила, и что-то про судьбу лопотала... – молодуха хитро посмотрела на меня. Я недовольно пожал плечами и буркнул: