Поводыри на распутье

— Нарисованные гонки хороши: есть возможность показать детали, снять зрелищные сцены, но они все равно останутся нарисованными. Когда же байкер по-настоящему разбивает голову, это выглядит не столь эффектно, зато цепляет, дергает за душу. Зрителю нравится. Иногда на старт выходят двое, иногда целыми командами: пять на пять, десять на десять. Адреналин, азарт, кровь — всего в избытке. — Грязнов помолчал. — Кстати, на счету Карбида четыре победы. А это — очень весомый аргумент.

— Насколько эти гонки лишены правил?

— Запрещено стрелять. Обходятся дубинками и цепями.

— Понятно. — Пэт холодно прищурилась, обдумывая услышанное. — Чем еще занимаются вагоны?

— Если достаточно сил, могут обеспечивать защиту лавочникам в каком-нибудь районе, по договоренности с местной канторой, разумеется. Торговля наркотиками. Сутенерство. Иногда терроризм, но очень редко. СБА не любит террористов и распространителей «синдина», все знают, что если вычислят — убьют, поэтому стараются не рисковать.

— Давай вернемся к свамперам, — предложила Пэт. — Чем они занимаются?

— Вагон молодой, и свамперы пока не определились. Пример корсаров научил Карбида осторожности, поэтому он выжидает. Держится за маленькую мастерскую, официальным владельцем которой считается Рустам Лакри.

— Рус?

— Совершенно верно. Один раз вагон принял участие в командных гонках, но проиграл, потерял двух парней и пока не выражает желания повторить опыт. — Кирилл задумчиво повертел в руке четки. — Если Карбид не найдет для байкеров стабильного источника дохода, вагон распадется. Очень скоро ему придется сделать выбор.

— Но пока они не определились, — задумчиво повторила Пэт.

* * *

анклав: Москва

территория: Аравия

Фабрика пищевого производства № 4

всегда найдется тот, кто подбросит дрова в горящий костер

«Введенный на границе Аравии и Кришны режим ограниченного перемещения не изменил обстановку: сегодня ночью, как и предсказывали эксперты, столкновения продолжились. Наш храбрый корреспондент Михаил Засолов…»

Изображения пылающих улиц передавались практически по всем каналам новостей. Но пока — без особой истерики. Сожженные мобили, разбитые витрины, толпы недовольных — все это не было обыденностью, но происходило достаточно часто. Люди понимали, что Аравия на грани, однако продолжали надеяться на СБА, знали, что в преддверии карнавала уличные войны Кауфману не нужны. Крупные планы техники, подтянутой к нагретым территориям, появлялись на экранах едва ли не чаще кадров с горящими мобилями и должны были, по замыслу пропагандистов, успокаивающе подействовать на толпу. Но непосредственно в Аравию патрули СБА не заходили. Кауфман не хотел будоражить и без того возбужденных людей, не желал давать лишний повод для ярости и приказал ограничиться демонстрацией силы. Расчет строился на том, что бунтовщики, осознав, что блокированы на территории, потеряют самое главное — чувство врага. Беспорядки в собственном доме никому не нужны, и те, кто обладает в Аравии реальной силой и авторитетом, приложат максимум усилий для успокоения соплеменников. Ночь, может быть, следующий день, и конфликт потухнет.

Ярость, злоба слишком сильные эмоции, чтобы владеть человеком долго.

Они уходят.

Если их не подпитывать.

— Блин, как же здесь воняет!

Запах резкий, неприятный. Словно прокисший растворитель смешали с экскрементами. Плохой запах. Режущий глаза, глотку.

— Не ори!

— А кто нас услышит?

— Я сказал: не ори.

Дрон, один из парней Карбида, недовольно кивнул и продолжил делиться впечатлениями шепотом:

— Все равно воняет.

— Везде воняет, — пробурчал Рус.

— И на наших фабриках тоже?

— Везде.

— Но ведь у нас совсем другую жратву делают! Не кошерную.

— Кошерная у евреев. А у мусульман она как-то иначе называется.

— Вот видишь! Потому она и воняет.

— Ерунда, — негромко и как всегда бесстрастно произнес Кимура. — Все фабрики воняют одинаково.

Глаза у Кимуры такие же бесстрастные, как голос. Сейчас, в тяжелом фабричном сумраке, это не важно, но днем они просто щелки — узкие и неприступные. Кимура самурай, но не настоящий, полукровка, болотник, потому он со свамперами, а не с островитянами, гоняющими по Сашими.

— Ты жрачку аравийскую пробовал? — осведомился Дрон.

— Пробовал.

— Она воняет. Поэтому и на фабрике этой воняет!

Сказал и гордо отвернулся, довольный тем, что утер желтомазого. К Кимуре Дрон относился немного свысока, но в спорах, как правило, уступал.

— Все фабрики воняют, — повторил почти-самурай. — Соя, химия и трансгенная картошка. Они везде одинаковые. И смешивают их везде одинаково.

— Я же велел заткнуться! — негромко прорычал Карбид, и Дрон, собравшийся было оспорить последнее заявление, умолк.