Читаем Поводыри на распутье полностью

Поводыри на распутье

Четверо байкеров шли по огромному цеху, механические кишки и желудки которого с сопением, шипением и пыхтением перерабатывали вонючую массу. На мгновение Русу показалось, что он находится в пищеводе гигантского дракона, и парень с трудом сдержал рвоту. Ее вызвал не запах. Ее вызвало понимание, что он сам не раз питался продуктами с этой фабрики, что запихивал в себя хлюпающую в чанах и колбах массу. Котлеты, лапшу, курицу, рыбу… В последних залах чавкающая слякоть растекалась по нескольким рукавам, изменялась, приобретала форму, чтобы завтра появиться на столе в виде лепешки с сыром или стейка. Но путь байкеров лежал к истокам вонючей реки, туда, где смешиваются ингредиенты. Они видели, из чего на самом деле состоят продукты, и Рус вдруг поймал себя на мысли, что еще долго не сможет прикоснуться к еде.

Теперь понятно, почему фабрики автоматизированы.

— Дрон, давай к дверям!

— Понял.

— Кимура…

Но самураю не надо напоминать об обязанностях: он уже возле терминала. Там место оператора, а потому всегда горит лампочка дежурного освещения. Рус увидел, как Кимура склонился к монитору, как его пальцы забегали по клавиатуре. Пальцы живы, пальцы торопятся, а глаза — бесстрастные черные щели.

«Ему на самом деле безразлично?»

Часа через три торговцы начнут забирать с фабрики продукцию. Изменившая форму масса потечет в рестораны, кафе и уличные лотки. Рус представил людей, жующих бутерброд, и прошептал:

— Дерьмо.

— Меня тоже чуть не вырвало, — откликнулся Карбид.

«Тебе тоже безразлично?»

Но Карбиду не безразлично. Карбид дергается. Рус слишком хорошо его знает, чтобы понять, что скрывается за напускной удалью. Нервничает. И не выпускает из рук зеленый шарик в целлофановой обертке.

— Дерьмо — это то, что мы делаем, — пояснил Рус, не сводя глаз с зеленого мячика.

— Тебе не по хрену эти уроды из Аравии?

— Мне не по хрену то, что мы делаем. Я чувствую, что сам урод.

— Тогда чувствуй себя богатым уродом, — отрезал Карбид. — Ты ведь знаешь, сколько нам заплатили?

— Знаю.

— Вот и закрой варежку.

Карбиду нужны деньги, и он готов кинуть зеленый мячик туда, куда велел хмырь из «Ускорителя». Альфред? Черта с два он Альфред! Хмырь хочет потравить арабов, а Карбиду нужны деньги.

— Дерьмо, — повторил Рус.

Он сам не понимал, что здесь делает. Он сопротивлялся до последнего. Уговаривал, убеждал, требовал. Но натыкался на непонимающие взгляды.

Деньги.

Лакри переругался со всеми, а потом пошел на фабрику.

«Потому, что мы друзья?»

Или потому, что не верил, не мог поверить, что они это сделают.

Усилия Кимуры наконец принесли плоды: люк самого первого и самого большого бака, фактически цистерны, открылся. Карбид торопливо взобрался по металлическим скобам лестницы и бросил в бак зеленый мячик. Но почему-то задержался наверху, замер, а через мгновение донеслись характерные звуки — Рус понял, что Карбида вырвало.

Все кончено.

— Они все равно ни хрена не поймут, — весело проговорил Карбид, спускаясь вниз. — Мы можем помочиться в эту бочку, а они ни хрена не поймут! Химия, мать ее!

— Они не успеют ничего понять, — бросил Рус и в третий раз повторил: — Дерьмо.

— Альфред же сказал, что будет вспышка отравлений. — Карбид угрюмо посмотрел на приятеля: — Без смертей.

— Ты ему веришь?

— Альфред так сказал, — пожал плечами Карбид.

Ему безразлично.

Рус отвернулся.

Кимура покинул освещенный пятачок, и теперь это была лишь черная тень среди железных кишок и пластиковых желудков, по которым течет отравленная река.