Поворот ключа

— Я долго не могла понять, — призналась она, улыбнувшись краешком губ, — все сходилось — имя, дата рождения, работа в детском садике с дурацким сюсюкающим названием. Тьфу, надо ж такое придумать! И вдруг все эти фотки из Таиланда и Вьетнама! Увидев тебя на дороге, я уж было подумала, что где-то накосячила. Полдня просидела, пока разобралась. Видно, теряю хватку. К несчастью для тебя, настоящая Роуэн не скрывает список друзей. А ты даже не потрудилась удалить свой профиль на «Фейсбуке».

Черт, как все просто! Просмотреть список друзей Роуэн и найти мое лицо, которое я услужливо выставила напоказ всему миру. Как можно быть такой дурой? Честно говоря, я не думала, что кто-то начнет прилежно соединять точки. Да и вообще не собиралась никого обманывать. Я пыталась объяснить это полиции. Если бы я вела тайную вторую жизнь, разве не постаралась бы замести следы?

Мошенничество? Нет, просто так сложилось. Все равно что взять машину друга, когда он в отъезде. Я ничего такого не планировала. Беда в том, что я не могла сказать полицейским, почему поехала в Хетербро под чужим именем.

Они спрашивали, копали, а я барахталась в собственной лжи, придумывая малоубедительные причины — рекомендации Роуэн лучше, чем мои, у нее больше опыта (и то и другое правда). Сначала они думали, что я скрываю какую-то страшную тайну, связанную с моей профессиональной деятельностью: не прошла регистрацию или была осуждена за сексуальное преступление. Но дело было не в этом; несмотря на все старания, они не нашли в моих документах ничего такого. И я продолжала тешить себя надеждой, что если Рианнон не узнала, зачем я приехала в Хетербро, то, возможно, не узнает и полиция.

Глупо, конечно. Докапываться до правды — их работа. Потребовалось время. Не помню, сколько дней, а может, и недель. Допрос шел за допросом, дни проходили как в тумане, а они все допытывались, сопоставляли, выясняли. А в один прекрасный день следователь вошел в комнату с листком бумаги в руке, улыбаясь как Чеширский Кот, в то же время стараясь напустить на себя серьезный, строгий вид. Я сразу поняла, что они знают, и мне конец.

Впрочем, я забегаю вперед. Надо рассказать остальное. Самое страшное. Я до сих пор не верю, что это случилось. И не могу объяснить, даже самой себе. Я должна рассказать вам о том вечере.

После ухода Рианнон я проводила взглядом красные огоньки фургона, исчезнувшие за поворотом, и задумалась, что делать. Позвонить Сандре? Что я ей скажу? Признаться? Отрицать свою вину? Я посмотрела на часы — половина девятого — и вспомнила строчки из письма Сандры: Билл сегодня вечером улетает в Дубай, а у меня ужин с клиентом, но если что-то срочное, пиши.

Не могу же я дергать ее посреди ужина дурацким звонком. Сообщение — еще хуже. Привет, Сандра, надеюсь, у вас все хорошо. Кстати, Рианнон уехала с каким-то подозрительным типом, а я получила работу у вас под чужим именем. До связи!

Смешно, только мне было не до смеха. Черт, что же делать? Написать подробное письмо и все объяснить? Прекрасная мысль, только это следовало сделать раньше, до того, как Рианнон отправила свои новости. Теперь все еще больше запуталось.

Уже придвинув к себе планшет, я поняла, что не стану писать электронное письмо — это трусость. Я должна объясниться если не глядя в глаза, то хотя бы по телефону. А что я ей скажу? Да, вляпалась.

На столе стояла бутылка вина. Я выпила бокал, чтобы успокоить нервы, и, покосившись на камеру в углу, налила второй. Мне уже было все равно. Скоро все полетит к чертям, такое мелкое прегрешение ничего не изменит. Наливая третий бокал, я отдавала себе отчет, что делаю это намеренно. Когда бутылка почти опустела, я поняла, что в таком состоянии нельзя звонить Сандре и самое разумное сейчас — лечь спать.

Поднявшись на третий этаж, я постояла несколько минут перед дверью, набираясь смелости, однако поняла, что войти в комнату — выше моих сил. Под дверью зияла темная щель, и мне вдруг показалось, что оттуда сейчас выскользнет что-то отвратительное.

Я отпустила дверную ручку и попятилась, словно это ужасное нечто схватит меня, как только я повернусь к нему спиной. Дойдя до лестницы, я развернулась и, стыдясь собственной трусости, стремглав помчалась вниз, в спасительное тепло кухни.

Там было светло и уютно, но, закрыв глаза, я вновь почувствовала холодное дыхание чердачного воздуха, струящегося из-под двери спальни. Я стояла в нерешительности, пытаясь понять, что делать: устроиться на ночлег на диване или не ложиться, пока не вернется Рианнон. В порезанном пальце пульсировала кровь. Несмотря на то что я заклеила ранку пластырем, палец покраснел и опух, как будто в порез попала инфекция.

Подойдя к раковине, я сняла пластырь и подскочила от неожиданности, услышав шум со стороны черного хода.

— К-кто там? — испуганно крикнула я.