Поворот рек истории

– Да, офицером для поручений у Васильева. Поначалу думал, что временно, а потом – втянулся. Очень интересная оказалась работа.

– Потому и переименовался?

– Да, а еще, – он с гордостью показал серебристый значок, – окончил инженерные курсы при политехническом институте.

– Поздравляю.

– Спасибо, да это уже давно. А ты… – он замялся. – Совсем со службы ушел?

Вот потому и не люблю встречаться с однокашниками. Смотрят так с сожалением, а то и вовсе с жалостью – офицер, надевший студенческий мундир… Страх, да и только.

– Да. Так сложилось…

Впрочем, неловкость возникла лишь на минуту. Уже через четверть часа Дмитрий стал восторженно рассказывать о нынешней службе. Какие у нас люди работают! Какой гений Васильев! Какие чудеса мы творим на бумаге и в металле! После такого рассказа моя просьба устроить встречу с Васильевым была принята весьма благожелательно.

009

– Так, значит, вас, молодой человек, интересует Гулльский инцидент?

– Точно так, Ваше Превосходительство.

– Зачем же так официально? Вы не на службе, зовите по имени отчеству.

– Слушаюсь, Полиевкт Владимирович.

– Мало снять форму, – он улыбнулся, – чтобы перестать быть военным моряком. Ну, к делу… Знаете, а ведь меня совсем недавно об этом расспрашивали. Вы не поверите, кто расспрашивал. Бывший баталер с нашего «Орла», Новиков! Представляете, бывший унтер стал теперь известным литератором и пишет роман о Цусиме! Чего только не бывает в новые времена. Вы, молодой человек, не понимаете, чему я удивляюсь? Так ведь еще тридцать лет назад сама мысль, что крестьянин, нижний чин, может стать литератором, многими считалась крамольной. Хотя по закону и тогда никаких препятствий не имелось, а сознание людей еще не поменялось. Высшие считали себя высшими, а низшие – низшими, и изменить такое положение могла только революция. Так думали многие. Очень многие. Вы не помните, что творилось в России в 1905 году…

– Я тогда еще не родился.

– Видите, а тут баррикады строили и красными флагами махали, да и сам я по молодости лет… Впрочем, мы ушли от вопроса. Что именно вас интересует? Ведь все давно записано и известно.

– В вашем интервью «Новому времени» вы упомянули о некоем немецком офицере…

– А, вот что вас зацепило! Вы правы, совершенно необычная история. И весьма глупая версия о провокации Вильгельма.

– А кем был этот немецкий офицер?

– Извольте, его звали Теодор Фридрих фон Лампе, кстати, подводник. Я бы, конечно, давно забыл его имя, да недавно напомнили…

– Напомнили?

– Прошлой зимой в Лондоне во время очередных переговоров по поводу ограничений морских вооружений, переговоров, которые, как вы наверняка знаете, кончились полным провалом, один английский капитан напомнил мне эту историю. И знаете, что интересно? Не только мне, но и контр-адмиралу Левшину. Мы тогда решили, что этот англичанин немножко не в себе. Версия эта – полная чушь. Если бы Вильгельм хотел войны в 1904-м, он бы ее развязал и без глупых провокаций. И каким бы опытным моряком ни был бы фон Лампе, но найти нашу эскадру ночью он мог только случайно. Так что – сказки битого немца, о которых почему-то помнят англичане. Ничего серьезного.

Ничего серьезного… Дым папиросы помог сосредоточиться. Полдня поисков в библиотеке позволили узнать, что Теодор Фридрих фон Лампе в 1916–1918 годах командовал подводной лодкой германского флота, был судим союзниками за военные преступления, но оправдан то ли за недостатком улик, то ли еще по каким-то причинам.

Чтобы потянуть эту ниточку, было необходимо отправиться в охваченную революционной смутой Германию, или, как она теперь официально называлась, Фольксрепублик Дойчланд.

Есть ли на это время? Придется воспользоваться новейшим видом транспорта – пассажирским самолетом.

010

Седоусый бортмеханик закрыл узкую дюралевую дверку и быстрым уверенным шагом прошел через пассажирский салон в кабину пилотов. Через самое малое время левый мотор юнкерса чихнул раз, другой и, наконец, заработал. За ним последовал правый, за правым – носовой, и наш самолет, наполненный их мощным гудением, сдвинулся с места и покатил по зеленой траве аэродрома.

Было интересно следить сквозь квадратное окошко, как все ускоряется бег огромных колес, как мелькают аэродромные постройки, вот мелькнула фигура техника с флажком, шум моторов перешел в оглушительный рев, и самолет устремился в небо.

Удивительная вещь – полет. Быстрота движения и одновременно какое-то неизъяснимое чувство парения в эфире. Тонкий металлический пол – все, что отделяет тебя от бездны. Пропеллеры сияющими дисками рубят пространство, в окошко видишь, как мелькает земля в трех сотнях саженей под тобою, и разум отказывается принимать путешествие с такой скоростью.

Один мой знакомый полагал, что самолет – это не способ путешествия, а дыра в пространстве: ты вошел здесь, ты вышел там, а что посередине – лучше не видеть. Поэтому, отправляясь в полет на аэроплане, он всегда затыкает уши заранее приготовленными затычками, завязывает глаза черным платком и успешно притворяется спящим весь полет до самой посадки.