Поворот за мостом (СИ)

А если бы я в другой день попросила маму побыть со мной, а не ехать в ресторан, она бы тоже, возможно, осталась жива.

От разговоров об Эрни все перешли к более личным темам. Я слышала, как Аксель завел разговор с Сэмом, но не могла уловить его смысла. Томпсон смотрел прямо на меня, не стесняясь.

Я чувствовала, как полыхает мое лицо. Стало нестерпимо жарко, еще хуже чем на кладбище.

И тут до меня донесся отрывок их диалога. Знакомое имя.

— Да, предложили стажировку. Пока не знаю, куда пойду: в «Гамильтон и Ко» или в «Кинни и партнеры».

Однажды я прочла в каком-то научном журнале о самом длительном эксперименте в мире. Пек — очень вязкая, почти твердая, жидкость вроде смолы. Образец ее стоит в воронке с отверстием снизу в подвешенном состоянии, и одна капля ее падает вниз чертовски медленно — раз в десять лет, примерно.

Заинтересовал меня не сам эксперимент, а тот факт, что никто никогда воочию не видел, как же падает эта капля. Один раз она упала в выходной день; в другой — когда ответственный наблюдатель вышел из кабинета, чтобы налить себе чашечку чая. За время проведения опыта (лет восемьдесят?) она упала несколько раз, и каждый раз рядом не оказывалось ни единого свидетеля. В последний раз воронка уже стояла под круглосуточным наблюдением видеокамеры. Только в тот день произошел сбой, камера ненадолго отключилась, и тут-то капля сорвалась вниз. Следующая возможность — или невозможность — увидеть падение капли пека случится еще нескоро.

Я не сильна в основах статистики, но каковы были шансы, что за все эти годы никто не увидит, как падает капля? Какова вероятность, что отключится камера, и что ученому приспичит выйти на минутку из лаборатории, именно в тот самый момент?

А я скажу, какая.

Примерно такая же, как та, что Сэма пригласят на стажировку в контору моего отчима.

То, что Сэм поступил на юридический, — не чудо из чудес, это одна из самых высокооплачиваемых специальностей в стране. То, что он поступил именно в Бостон — тоже вполне прогнозируемо, ведь там больше сотни университетов и колледжей. И то, что мы с ним встретились тут и даже стали, пусть на время, соседями — удивительное совпадение, но не невероятное.

То тот факт, что ему предложили стажировку в чертовой «Кинни и партнеры» — это просто за гранью моего понимания.

Словно капля сорвалась, а я ее тоже упустила.

— Иди к Гамильтону, — я, видимо, сказала это слишком громко и невпопад, потому что голоса тут же стихли, повисла тишина и все уставились на меня. Сэм с беспокойством посмотрел на Акселя. Я же избегала поворачиваться в его сторону. — Кинни мудак, не стоит на него работать.

Томпсон заинтересованно приподнял брови. Я услышала, как с протяжным мерзким скрипом отодвигается мой стул, царапая деревянный пол, встала, и, зачем-то взяв с собой стакан с недопитым бурбоном, побрела к туалету.

У двери меня нагнал Аксель.

— Да что с тобой такое? — зашептал он, хватаясь пальцами за мой подбородок и дергая его, чтобы посмотреть мне в глаза.

Я шлепнула его по руке, расценив этот жест за грубость.

— Я не знаю. Все в порядке. Можно мне пройти?

Войдя в туалет, я целую минуту возилась с дурацкой защелкой. Поставила стаканчик на край замызганной раковины. Посмотрелась в грязное зеркало.

Выглядела я как обычно, только слегка раскраснелась, а волосы растрепались. Чарли часто говорил, что я похожа на мать, но я этих сходств не видела, как бы мне ни хотелось. У нее волосы были светлее, улыбка шире, она была очень красивой и ее часто принимали за мою старшую сестру, потому что родила она рано и выглядела очень молодо. А я… Ну, просто я.

Стены были изрисованы и исписаны чем попало. Я смогла прочесть только надпись, выведенную у зеркала огромными буквами черным маркером: «Долорес сосет члены».

Почему-то это отвратительное послание неизвестно кому меня очень рассмешило. Я захихикала, и, почувствова подступающую к горлу желчь, смешанную с бурбоном, повернулась к унитазу, и, едва успев присесть на корточки, опорожнила содержимое желудка.

Мне все тошнило и тошнило, хотя, как оказалось, ничего я утром и не ела.

По телу расходились мучительные спазмы. Во рту остался мерзкий кислый привкус рвоты.

Как ни странно, после этого мне полегчало. Я включила воду и умыла лицо, сполоснула рот остатками бурбона в стакане, а затем водой.

Кто-то нетерпеливо забарабанил в дверь.

— Иду, иду, — сказала я, и мой голос приятно напомнил звук проходящей по стеклу наждачки.

Сознание немного прояснилось, так что я смогла открыть дверь почти с первой попытки.

— Мы едем домой, — сказал мне Аксель. — Не стоило тебе пить…

— Да брось, все в порядке, — повторила я, выглянув через его плечо. Кто-то включил музыку. Несколько человек вышли, видимо, покурить. Лидия и Шон сидели за барной стойкой и о чем-то шептались. Мне показалось, что она снова начала плакать.

Он взял меня за руку и повел за собой к выходу. Да, свежий воздух мне не помешает. Но как мы поедем, если оба пьяны?

— Аксель, можно тебя на минутку? — повернувшись, я увидела Сэма.

— Нет, прости, приятель, нам пора домой…