Повседневная жизнь Европы в 1000 году

Так что же, Рауль совсем не знал географии? Нам практически не с чем сравнивать. Позволю себе высказать точку зрения, относящуюся ко всему Средневековью в целом, но вполне применимую и к описанию 1000 года: люди того времени не чувствовали особой потребности ни в географических, ни в топографических картах. Мореплаватели создали (вероятно, уже в XIII веке) навигационные карты, с удивительной точностью воспроизводящие конфигурацию берегов Средиземного моря с указанием названий мест, по которым можно ориентироваться. Наиболее старая из таких карт, называемых обычно портоланами, или портуланами, относится к периоду около 1300 года. Однако подобных изображений суши мы не имеем, и в текстах они не отмечены, за исключением одного упоминания о некой «карте земной поверхности», а также о планах Рима и Константинополя, выгравированных на серебряной доске, которая, по свидетельству Эйнгарда[66], принадлежала Карлу Великому. Можно не сомневаться, что рано или поздно эта доска была переплавлена на серебряные монеты. Это отсутствие документов или молчание тем более удивительно, что в Средние века и, в частности, в 1000 году, было не менее важно, чем в другие эпохи, иметь точное представление о земной поверхности: о ней спорили, ее делили. И делили не абы как. Когда по Верденскому договору в 843 году Лотарь, Людовик Немецкий и Карл Лысый разделили на три части империю Карла Великого, они, как это ясно показал в наши дни Жак Пиренн

[67], очень внимательно отнеслись к тому, чтобы каждый получил в свою долю более или менее одинаковые площади лесов, пахотных земель, виноградников, одинаковое число крупных городов. В наши дни трудно представить себе столь продуманный раздел земли без пользования очень точными картами. Однако ни в одном из документов, относящихся к подготовке этого договора, таковые не упоминаются. В течение всего Средневековья, начиная с каролингских «политиков» и кончая «свидетельствами и переписями» XV века, в документах, имевших юридическую силу, даже наиболее сложные территориальные вопросы разбирались посредством словесного описания. Сегодня для того, чтобы хорошо их понять, мы в первую очередь стараемся соотнести их данные с картой; но ни к одному из этих текстов вплоть до XVI века не прилагались ни карты, ни планы. Следует предположить, что люди того времени обладали чувством ориентации, способностью интуитивно и конкретно воспринимать окружающее пространство (причем, видимо, включая весьма отдаленные области), и подобная зрительная опора была им не нужна.    

Из Реймса в Шартр верхом

Чувство ориентации было абсолютно необходимо, чтобы путешествовать из одного места в другое и не теряться по дороге. Ведь дороги были едва намечены, проходили сквозь дремучие леса, безо всяких указателей, и двигаться по ним надо было без компаса, поскольку этот инструмент стал известен на Западе только в XII веке.

Ришер, монах аббатства святого Ремигия в Реймсе, был очень увлечен медициной. Он мечтал прочитать «Афоризмы» Гиппократа. За две недели до того, как каролинг — соперник Гуго Капета был схвачен в Лане в результате изменнического заговора епископа Асцелина[68], то есть в середине марта 991 года, к Ришеру приехал посланник от его друга Герибранда, Шартрского священника, который приглашал его приехать для ознакомления с этим трудом. В восторге от предложения он решил последовать за этим человеком, которого он именует «кавалером»[69]

, и взял с собой слугу из монастыря. Он пишет, что его аббат «дал ему в помощь всего одно вьючное животное»; из последующего описания становится ясно, что у самого Ришера также была лошадь. Итак, трое мужчин сели на коней. Но Ришер покинул обитель «без денег, без сменной одежды, без каких-либо предметов первой необходимости». Можно предположить, что либо его аббат вовсе не одобрял этой поездки, либо он вообще недолюбливал Ришера.

Первый этап путешествия прошел без приключений. Наши путники прибыли в аббатство Орбе, «место, известное своим гостеприимством». Можно себе представить, хотя Ришер не пишет об этом, что для того, чтобы приехать в Орбе, они пересекли лес на Реймском холме и переправились через Марну подле Эперне, либо, что более вероятно, подле Отвиллера, поскольку там находился монастырь бенедиктинцев. Это аббатство прославилось значительно позднее, после того как дом Периньон впервые применил там шампанскую технологию изготовления вин[70]. Итак, в аббатстве наши путешественники могли подкрепиться обедом. Переехав через Марну, они, должно быть, направились к Орбе через леса Энгиена и Васси и таким образом проехали за день 55 км или больше, поскольку, скорее всего, дороги через леса пролегали отнюдь не по прямой линии, в отличие от современных шоссе.