Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху, 1920-1930 годы

Люди той эпохи были не только идейными, но и сверх всякой меры возбудимыми. В 1937 году, когда Андрея Януарьевича Вышинского советское правительство за укрепление социалистической законности наградило орденом Ленина, а ставшее флагманом советской Дальневосточной флотилии некогда английское судно «Доминия» получило имя «Николай Ежов», тон советских идеологов стал еще более свирепым. Газета «Правда» уже не грозила пальцем, прищурив глаз. Она грохотала кулаками по столу, топала ногами, брызгала слюной. Подходить к ней было просто опасно. Ну, посудите сами, что следует делать простому человеку после таких слов: «Пусть трепещут все шпионы, диверсанты и убийцы!.. Пусть твердо запомнят они: мы разорим дотла и уничтожим все шпионские гнезда поджигателей войны, мы разорвем все нити шпионской паутины, как бы тонко она ни плелась, мы беспощадно сотрем с лица земли всех врагов народов СССР». Прочтя такое, человек должен был бы радоваться — его защищают, но нет, ему становилось как-то боязно. Чувствовалось приближение чего-то большого и страшного. Оно пришло в 1941 году. Предчувствие людей не обмануло. Приближение кошмара заставляло решительно действовать и руководителей государства. Игрушечные маневры никого не могли устрашить. В мире запахло кровью.

После истребления руководящих кадров армии ее нарком К. Е. Ворошилов в одном из своих приказов писал: «Очищая свою армию от гнилостной дряни, мы тем самым делаем ее еще более сильной и неуязвимой. Армия укрепляет себя тем, что очищает себя от скверны». К счастью, герои еще оставались в памяти советских людей. Чапаев, Щорс, Пархоменко, Котовский и некоторые другие успели погибнуть и опасности для власти не представляли. Ну а постоянные сообщения радио и газет о новых врагах, которых не искали на стороне, а создавали прямо на глазах уважаемой публики из бывших и еще живых героев, способствовали тому, что мысли советских людей становились скользящими и легкими. Они боялись задерживаться на чем бы то ни было. Лучше не думать. Понимать нужно было главное: в стране покончено с эксплуатацией человека человеком, все основные средства производства и земля принадлежат народу, создана мощная индустрия, крупные сельскохозяйственные предприятия, оснащенные техникой, люди имеют право на всеобщее среднее образование и бесплатное медицинское обслуживание, в стране существует равенство прав мужчин и женщин, наций и рас. Конечно, имеются недостатки, но у кого их нет? «Ежовщина» прошла, и партия ее осудила, как и перегибы при коллективизации. Будущее за нами, и оно прекрасно.

Вот и прошли восемнадцать лет мирной передышки. Предстояла страшная, истребительная война, изменившая не только жизнь, но и характер нашего народа.

Сквер на Сухаревской площади.

^{Конец 1930-х гг.}

Уличная торговля

Смоленский рынок

Семейный обед

«Хорошо сидим».

^1931 г.

Медведи на Страстном бульваре

Дворник улицу метет

Толкучка на Сухаревке

В торговом ряду

Сон беспризорников

Беспризорники у асфальтового котла

Дети первых пятилеток

«Ликбез». Кухарки учатся читать

Кухня коммуналок

Общая кухня в студенческом общежитии на Плющихе

Большая стирка

Секретарь директора завода

Совслужащие

«Чья рука будет выше всех, тот и пойдет работать…»

Рабочие-спортсмены приветствуют членов Коминтерна.

^1924 г.

Дорогу женщинам!

^{Плакат С. Кущенко. 1920-е гг.}

Шла дама по Петровке

Пуховки фирмы Лемерсье

Работники Промбанка на скамье подсудимых

Дом купца Калганова.

^{Современное фото}

Калганов-младший перед судом

Идет трамвай по городу…

В парикмахерской

О таком Дворце Советов мечтали

Моссовет и статуя Свободы.

^{1920-е гг.}

Сретенка.

^{Конец 1920-х гг.}

Наводнение 1926 года.

^{Брянский переулок}

Пивная «Хромая собака» у Проломных ворот Китайгородской стены.

^1929 г.

Фрунзенская набережная.

^{Начало 1930-х гг.}

Набережная Москвы-реки у храма Христа Спасителя

Демонстрация на Красной плошали.

^{1920-е гг.}

Улица Петровка.

^1927 г.

Лубянская площадь

У Никитских Ворот

Пушкинская площадь