Повседневная жизнь осажденного Ленинграда в дневниках очевидцев и документах

Вчера после обеда – звонок. Из редакции сообщили, что меня ждет Баранов. Я пулей – «наверх», взял увольнительную и через две минуты после девятимесячной разлуки мы крепко жмем друг другу руки. Он выглядит лучше, чем до войны, тем более после последней встречи в июне. Одет, как и я, в фуфайку. Настроение неопределенное. Я кратко рассказал о своей жизни. ‹…›

При проверке у него отобрали военный билет, так как была просрочена бронь. Это его сильно удручало. Я ему дал соответствующий совет, за который он ухватился и сразу же повеселел. Боится оказаться на фронте! Поехали ко мне. Я сварил обед. Показал стихи, написанные и напечатанные, он дал соответствующую критику. Пробыл у меня до семи часов, обещал быть сегодня, но не заехал. Оно и кстати. ‹…› С утра писал стихи и прорабатывал «Маяковский в РОСТА». ‹…›

24 марта 1943 года

Боже мой! Как летит время! Скоро конец марта. Весна. Настоящая весна. Работы по горло. Чуть не влип в неприятную историю на работе, еле выпутался. Ответственность большая, [работа]сложная, помощников нет, за всем следи сам. На участке тяжелый воздух и ослепительный свет от электросварки, устают глаза, тяжелеет голова. К вечеру задыхаешься.

Черчилль уже заговаривает о [19]44-м годе. Его речь произвела удручающее впечатление. Артисты эти англичане и американцы! Наши люди устали, очень устали, и их подобные выступления англо-американских плутократов приводят в бешенство.

Весна на редкость дружная, ранняя, солнечная. Немцы начали контрнаступление. Идут кровопролитные бои.

В Ленинграде жизнь улучшается. Дистрофиков стало меньше.

В воскресенье утром заезжал Василий. Пробыл у меня с бойцами часа два, вскипятили чай, сварили суп, рассказал о положении на фронте, прелестях жизни в доме отдыха, о змеях, о Гитлере. Всем надоела война. После чая проводил их до Кушелевки.

Вчера звонил Зимбули. Он в субботу приезжал ко мне. Рассказал о жизни на Большой земле, о покое в тылу, о жизни впроголодь, о заставах на Ладоге, своих делах и делишках. Я его помучил изрядно своими стихами, кольнул его сердце. Нанес пощечину самолюбию, пытался оторвать его от косности. Началась тревога. Он пошел пешком. В воскресенье поехал в редакцию «Заводской правды», через час вместе с Ниной Левинберг пошли смотреть «Партизаны в степях Украины». В середине фильма объявили тревогу. Зашел к Нине Поль. Она не смогла меня принять. Забежал на Моховую. У ворот дома меня окликнули:

– Куда?

– В квартиру 50, там никто не живет, и там временно должен жить Чистяков.

– Чистяков уже на том свете.

Мне подробно рассказали о его трагической смерти. Пошел на улицу Каляева. Виктор был дома. В этот день, 21 марта, у Венедикта день рождения, я днем послал ему телеграмму в Казахстан, а вечером потянуло побывать у него на квартире, где каждый год бывал в этот день, читал стихи и пил вино.

Тревога затянулась надолго. Мы делились пережитым во время войны. Поужинали. Я остался ночевать. Виктор перебрался на кухню. Я вспомнил, как на этой плите Венедикт варил пунш. ‹…›

В комнатах Венедикта почти все цело. Сегодня ночью была большая бомбежка на окраинах и в городе.

1 апреля 1943 года

Бывало, в этот день люди любезно обманывали друг друга. Ныне только подростки в состоянии шутить.

Погода стоит мозглая, гриппозная, ветер. 30-го шел через Неву, а сегодня уже появились широкие промоины и полыньи в пол-Невы.

Приезжал брат Василий. Ночевал две ночи.

Я крепко замотался на заседании. Много работы, а еще больше неполадок, с одним наладишь, другое вскрываешь. Окунулся с головой в технику, отремонтировал часы. Ремонт обошелся довольно дорого. ‹…›

Город часто обстреливают. ‹…› На завод жалко смотреть. Настроение у населения подавленное, наши продолжают наступать под Ленинградом. ‹…›

В квартире рушится потолок – крыша дырявая. Дров – ни полена. Деньги подходят к концу. Устал, но бодрость духа не теряю.

2 апреля 1943 года

Устал как сукин сын. Даже на письма друзей ответить не в состоянии. Работа высасывает последние силы. Худею. Сохну и чахну. Кажется, начиню вянуть. ‹…› Голова оловянная, душа деревянная или наоборот.

С питанием на заводе стало хуже. Володя Егоров вернулся из госпиталя. Но это тень, привидение. Живой скелет, обтянутый кожей, со стеклянными глазами, вялыми движениями, слабым голосом. Это нежилец на белом свете. Уф, как тошно, как жутко и муторно. Это можно объяснить чрезмерной усталостью. Нервы – тряпки. Того и гляди протянешь лапки. Все в тумане.

Это пройдет! Скоро Первое мая. Как-нибудь вынесем этот сверхчеловеческий груз. Ведь мы русские люди, не правда ли, мой дорогой неизвестный читатель?

6 апреля 1943 года

3-го в субботу не работал. С утра вымыл пол в комнате, навел порядок. ‹…› В тот день было семь воздушных тревог. День выдался ясный, солнечный, по-настоящему весенний. ‹…›

Вечером поехал к Замбули. У него за ужином выпил две стопки водки. Спать легли поздно. ‹…› Утром пошли на Харьковскую улицу смотреть его новую комнату. Затем зашли в магазин. Он купил пальто, а я – кепку. ‹…›