Повседневная жизнь петербургской сыскной полиции

«Операции их начались в 1855 году… – читаем в «мемуарах» Путилина. – Конец этого года и начало следующего можно назвать буквально ужасными. За два месяца полиция подобрала одиннадцать тел, голых, замерзших, со страшными веревками на шее! Это были извозчики или случайные прохожие… Граф Петр Андреевич Шувалов, бывший тогда петербургским обер-полицеймейстером, отдал строгий приказ разыскать преступников. Вся полиция была на ногах, и все метались без толка в поисках следов. Трудное это было дело! Я потерял и сон, и аппетит. Не могут же скрыться преступники, если их начать искать как следует? И дал я себе слово разыскать их всех до одного, чего бы мне это ни стоило»{194}. Каждый вечер, переодевшись бродягой, Путилин «шел на охоту» в трактиры и «Малинник», надеясь в пьяных разговорах подслушать сведения, которые выведут его на шайку. 29 декабря 1856 года ему наконец повезло – Иван Дмитриевич (в его «мемуарах» сказано, что он служил тогда помощником надзирателя в Нарвской части, но это не соответствует действительности – согласно приказам в его личном деле с 31 октября 1854 года по 5 октября 1862 года он числился в 3-й Адмиралтейской части) выследил двух мужчин, сдавших скупщице краденого снятые с одного из убитых извозчиков вещи. Преступники были задержаны, однако сознаваться не желали. Допрашивал их ещё один наставник Путилина – титулярный советник Феликс Феликсович Кельчевский

[128] (18.03.1822–25.09.1905){195}, занимавший должность стряпчего полицейских дел Московской части{196} (очередная ошибка в «мемуарах» Путилина, где написано, что Кельчевский служил в Нарвской части){197}

.

«Я никогда не упускал случая присутствовать при его [Кельчевского] беседах с преступниками, если у меня выпадало свободное время. Он тоже, в свою очередь, никогда не отказывал мне в этом, и должен сказать, что если впоследствии, уже будучи начальником сыскной полиции, я умел добиваться признания там, где мои помощники совершенно терялись, то этим я целиком обязан Кельчевскому. С десяти слов он умел поставить допрашиваемого в противоречие с самим собой, загонял его, совершенно сбитого с толку, в угол и добивался, наконец, правдивого рассказа»{198}.

После долгих допросов у Кельчевского задержанные признались в одном из убийств, указав, что лошадь погибшего продали извозопромышленникам в Царском Селе, а её сбрую оставили на хранение в сторожке на Лиговском канале за Московской заставой. Снова загримировавшись, Путилин отправился в сторожку и, представившись карманным воришкой, попросился на ночлег. Подслушав разговоры обитателей сторожки, Иван Дмитриевич выяснил состав шайки, и через несколько дней все её члены были арестованы.

За поимку «душителей» 31 декабря 1857 года Путилин получил первый орден – св. Станислава 3-й степени (Кельчевского наградили орденом св. Анны 3-й степени){199}. 23 февраля 1858 года Ивану Дмитриевичу было поручено исправление[129] должности квартального надзирателя 3-го квартала 3-й Адмиралтейской части. Утвержден он был в этой должности 28 июля 1858 года.

И как в свое время Шерстобитову, Путилину теперь поручали все важнейшие розыски по Петербургу. Он неизменно оправдывал надежды высокого начальства, и награды «сыпались» одна за другой:

– 3 февраля 1858 года получил высочайшую благодарность за содействие приставу исполнительных дел майору Сербиновичу при поимке трёх грабителей;

– 27 сентября 1858 года Иван Дмитриевич был награждён орденом св. Анны 3 степени за поимку бежавших арестантов Иванова и Гусева{200};

– 15 марта 1859 года получил монаршую благодарность за успешные действия при открытии преступников в убийстве французского подданного Шарпантье{201};

– 11 декабря 1859 награждён орденом св. Станислава 2 степени за открытие шайки разбойников, производивших в сентябре и октябре 1859 года грабежи и убийства{202}.