Повседневная жизнь российского спецназа

«26 мая 2000 г. во главе группы захвата капитан милиции Казаков О. Г. задержал одного из руководителей незаконного вооруженного формирования в зоне ответственности отряда. Действовал смело и бесстрашно, несмотря на провокации со стороны неустановленных граждан, позволив тем самым провести спецоперацию четко и без осложнений.

При активном участии Казакова были усовершенствованы и созданы новые позиции в месте дислокации отряда. Подразделение СОБРа вступало в боевые столкновения с незаконными вооруженными формированиями 25 раз, пункт временной дислокации подразделения и закрепленный за СОБРом КПП-33 подвергались обстрелу 23 раза. В результате боевых столкновений уничтожено до 20 боевиков».

У Олега еще свежо было в памяти то, что произошло месяц назад.

Ночью с двадцать восьмого на двадцать девятое мая боевики напали на отряд собровцев.

В темноте такие вылазки им удавались. Неожиданность и темнота — хорошие козыри. Но и собровцы это знали. Врасплох их сложно было застать.

И завертелось.

Дорога и раздолбанные стены зданий осветились как на центральном проспекте Москвы. Красные трассы пуль, огненные шары из гранатометов и вспышки взрывов. Три часа длился бой, бесконечный и одновременно короткий, стремительный.

Олег передвигался с места на место, стреляя короткими очередями. Менял позиции, а там, где только что стоял, земля пылью разлеталась от пуль. Чуть замешкаешься, и сам превратишься в пыль.

Он заметил боевика, который изготовился вести огонь из «Шмеля». Надо было менять позицию, Олег уже засветился, стреляя из этой точки. Но еще секунда, и «Шмель» выстрелит, выстрелит по нашим. Олег, не меняя позиции, уничтожил его.

На этот раз пронесло. Пули зацокали по стене, за которой успел скрыться Олег. От кирпичной кладки откалывались целые куски и сыпалась рыжая пыль. В свете взрывов она словно светилась.

А за два дня до этого ночного нападения Олег с группой собровцев зачищал населенный пункт Алды.

Он сам обнаружил заминированный боевиками дзот и дал команду отойти на безопасное расстояние. Олег обезвредил четыре восьмидесятидвухмиллиметровые мины, из которых состояло взрывное устройство. Выдержки и умения хватило.

К опасности сложно привыкнуть, но со временем появляется опыт, притупляется страх. Терять чувство опасности нельзя, но именно это случается с опытными военными. Чаще погибают или совсем необстрелянные, «зеленые», солдатики, или бойцы с большим опытом.

* * *

Олег сидел, прислонившись к стене и подложив под спину одеяло. Он выглядел задумчивым, молча крутил в руках пустую зеленую кружку.

— Что-то «духи» сегодня тихие. Наверное, западню нам хотят устроить, — сказал Игорь.

— С них станется, — откликнулся Олег.

Из-за постоянных нападений боевиков собровцы и в своем расположении должны были быть все время настороже.

— Чего-то меня сегодня на воспоминания тянет, — тряхнул головой Олег.

— Это потому что затишье. У меня тоже в голове всякие мысли кружатся. А расслабляться вообще-то не стоит. — Игорь потянулся так, что в плечах у него захрустело.

— Игорь, а ты женат?

— Не, не успел еще. А ты не рано?

— Да нет. Света у меня — таких поискать надо. Упустил бы ее тогда в Новосибирске, не простил бы себе.

Он показал Игорю фотографию Светы и детей.

— Симпатичная, — посерьезнел Игорь. — Вид интеллигентный.

— Она доктор. — Олег аккуратно убрал карточку в карман. — А я вот все жалею, что Грише, это мой старший, велосипед не купил. Обещал, а чего-то замотался и не купил. Сейчас, летом, только и кататься. Гришка у меня первый класс уже закончил. Мы с женой на первое сентября его в школу провожали. Он в костюмчике такой серьезный был… Но ничего, приеду, на день рождения подарю.

— Ты когда домой?

— Примерно через месяц. Что-то я по своим в этот раз особенно соскучился. Такая тоска. Знаешь, я больше половины жизни прожил в общаге, служебной квартире и вот в таких, — Олег обвел рукой комнату, — полевых условиях. Хотел стать военным. Знал, что тяжело придется, и все равно в училище пошел. Контракт полгода назад закончился. Мог, конечно, уйти, но сейчас здесь. Для меня немыслимо, чтобы ребята были тут, а я дома.

5 июля 2000 года.

Жаркий летний день, как и многие дни кавказского лета. Пыль, сухие потрескавшиеся губы, рука то и дело тянется к фляжке с водой. Хочется пить. Хочется прохлады. Хочется домой.