Повседневная жизнь «русского» Китая

Несмелов писал не только стихи, но и прозу. Свою первую поэтическую книгу он издал в Китае в 1929 году. К 1942 году он опубликовал шесть сборников стихов, печатался в «Современных записках», в нескольких пражских изданиях, в чикагских и сан-францисских сборниках поэзии, но… так и не «вернулся стихами» к себе домой по сей день. В августе 1945 года в Харбине Арсения Несмелова схватили смершевцы. Его отправили в СССР, где он вскоре умер.

И. Пасынков, оказавшийся в то же время в тюрьме в Гродеково, вспоминает: «На моих глазах в этой камере умер на полу, без всякой медицинской помощи, талантливый дальневосточный и харбинский поэт Арсений Несмелов… Умер от кровоизлияния в мозг, промучившись три дня. Все попытки нас, его однокамерников, вызвать врача через солдат-охранников ни к чему не привели, кроме насмешек».

С судьбой Арсения Несмелова тесно связана судьба поэтессы Нины Завадской. В 1942 году двенадцатилетняя Нина Завадская, дочь известного в Харбине врача, начала изучать теорию стихосложения в кружке Несмелова и в том же году поступила в Литературно-художественный кружок имени Августейшего поэта К. Р. На собраниях кружковцы читали и обсуждали стихи, слушали доклады о творчестве поэтов Серебряного века, о культуре России. По воспоминаниям председателя кружка В. А. Морозова, юная Нина выступила с двумя очень содержательными и серьезными докладами — о поэзии Александра Блока и о символизме. Эти выступления «сделали бы честь любому взрослому. Они, конечно, не являлись самостоятельным исследованием, но обширность привлеченного материала, его умелое размещение и использование говорили о том, что докладчик может, умеет и хочет работать без всякой скидки на возраст».

Нина Завадская была натурой пытливой. На занятиях она все время что-то записывала, собирала все доклады и программы вечеров, вела протоколы встреч. Кружковцы очень полюбили эту девочку.

В 1943-м Нина Завадская умерла от странной болезни, «азиатского тифа». Дочь В. А. Морозова, Г. Логинова, пишет: «Я думаю, что большинство харбинцев знало, что такое был «азиатский тиф» — специально созданная, культивированная болезнь. В 1943—44 гг. ни один японец, да и за редким исключением кто-то из китайцев не заболел этим тифом. А русских он косил, особенно молодых и людей среднего возраста. Старики редко, но все же выживали».

Скорбящие родители Нины Завадской собрали все, что было ею написано, и издали сборник «Светлое кольцо». Большая часть тиража по желанию Завадских была подарена на память о Нине тем, кто знал девочку. В СССР эта книга не попала — по словам Г. Логиновой, ее невозможно было привезти в страну, так как «на книги харбинского издания был строжайший запрет».

В архиве В. А. Морозова сохранилась фотография Нины, на обороте которой написано рукой ее матери стихотворение, сочиненное девочкой:

Ветер ворвался свежий.

Раздулась шторка окна.

А может быть, просто я брежу!

Я больна, я очень больна!

Лампа светит так ярко,

Что смотреть становится больно.

Мне очень душно и жарко,

Закрываю глаза невольно.

Я была счастлива тоже…

На гроб похожа кровать…

Проспи меня, грешную, Боже!

Я так не хочу умирать…

Трудно, просто невозможно представить себе, что эти стихи написаны тринадцатилетним ребенком!.. Но связь с поэтической традицией Арсения Несмелова, одного из крупнейших поэтов эмиграции, Здесь прослеживается несомненно. Каким поэтом могла бы стать Нина Завадская? В наши дни ей не было бы еще восьмидесяти лет…

В сентябре 1945 года был насильственно репатриирован в СССР и отправлен в Воркутинские лагеря и создатель «Чураевки», поэт Алексей Ачаир. Но ему повезло. Ачаир вышел из лагеря и поселился в Новосибирске. Он умер в 1960 году, в возрасте 64 лет.

Поэтесса Лидия Хаиндрова, член объединения «Чураевка», написала потрясающие своей неизбывной тоской стихи:

Россия, твой ветер привольный

Призывно и мощно поет,

И радостно сердцу и больно,

И просится сердце в полет.

Но поздно! я слишком устала…

Душа каменеет моя.

О гребень девятого вала

Моя разобьется ладья.

И я не дойду — не узнаю

Ни ласки, ни власти твоей

И вздохом тревожным растаю

Средь чуждых китайских полей.

Судьба поэтессы послужила одной из сюжетных линий романа «Отчий дом», написанного ее братом, советским писателем Леваном Хаиндравой (так звучит и настоящая фамилия поэтессы, которую ее отец несколько русифицировал). Об этой семье мы расскажем немного подробнее.