Повседневная жизнь русского средневекового монастыря

Накануне Страстной седмицы Церковь празднует Вход Господень в Иерусалим. В этот день Церковь вспоминает, как Господь вступал на свои страдания и смерть в Иерусалим, а народ встречал Его как победителя ада и смерти, потому что перед Входом в Иерусалим Господь воскресил из мертвых Лазаря. В Евангелии рассказывается, как перед Христом, кротко шествующим на молодом осленке, люди постилали свои одежды, резали ветви финиковых пальм и радостно восклицали: «Осанна Сыну Давидову. Благословен грядый во имя Господне, царь Израилев, осанна в вышних». В древности финик был символом победы, ветвями финиковых пальм приветствовали царей, возвращавшихся с победой. В IV–V веках в богослужении Церкви появилась традиция праздновать Вход Господень в Иерусалим с пальмовыми ветвями и свечами, поэтому праздник получил название «Недели Ваий», или «Недели цветоносной». Святой Кирилл Александрийский в своем слове на неделю Ваий так говорит об этом обычае: «Свечи наши светлы возьмем, одежды душевные изменим; ветви как победоносцы понесем» (Дебольский. Т. 2. С. 125).

На Руси пальмовые ветви и цветы заменила верба, а сам праздник в просторечии стал называться Вербным воскресеньем. Накануне праздника в Волоколамском монастыре служили всенощное бдение, а в Кирилло-Белозерском — вечерню и утреню с полунощницей. На утрене во время величания настоятель кадил храм, впереди шел диакон со свечою в правой руке и с «серебряной ладоницей» в левой. Пономарь в это время постилал на клиросах ковры, на которых сидели игумен и священники во время «чтений» из творений святых отцов. Перед Евангелием в Волоколамском монастыре братии монастыря и мирянам раздавали свечи, они горели до великого славословия, их гасили только во время «чтений».

После целования Евангелия игумен раздавал всем священникам, братии и мирянам освященную перед этим вербу, с которой все, стоящие в храме, как бы выходили на встречу Господа, прославляемого в песнопениях канона утрени. Такая традиция существовала, видимо, во всех обителях, даже в скитах; она описана, например, в правиле всенощного бдения Нило-Сорского скита. В Кирилло-Белозерском монастыре игумен раздавал свечи не на величании, а вместе с вербой после Евангелия перед каноном. После утрени, в седьмом-восьмом часу утра (по нашему исчислению) в монастырях, как на праздники Сретения и Благовещения, совершался Крестный ход, все его участники несли в своих руках вербу (Дмитриевский. С. 207). Обедню в этот день также служили в белых ризах.

Наступала Страстная неделя. После Входа в Иерусалим, согласно Евангелию от Луки, Иисус Христос каждый день бывал в Иерусалимском храме, творя чудеса и уча народ. Чтобы послушать его, люди собирались с самого утра (Лк. 21, 37–38). В это время он среди других поучений произнес: «Внемлите себе, да не когда отягчают сердца ваша объядением и пианством и печальми житейскими» (Лк. 21, 34–36

). Поэтому на время Страстной седмицы, по уставу Церкви, устанавливается сугубый пост. В древности монастырские врата закрывались, и никто из мирян до Великой субботы не входил в обитель, дабы никакие тревоги и заботы житейские не тревожили иноков.

В Великий понедельник и Великую среду служили литургию преждеосвященных даров. В Великую среду, когда Церковь вспоминает предательство Христа Иудой, во время совершения богослужения девятого часа в монастырях (например, в Нило-Сорском скиту, Кирилло-Белозерской обители) читали слово святого Ефрема Сирина об Иосифе Прекрасном. Жизнь Иосифа (Быт. 37, 39–50), проданного в рабство своими родными братьями, прообразовала, по толкованию святого Ефрема, первое пришествие Христа, преданного и распятого, и Его Второе пришествие в славе для Страшного суда над человечеством (Творения святого Ефрема Сирина. С. 29).

В Великий четверг Церковь вспоминает Тайную вечерю, когда Иисусом Христом было установлено таинство Святого причащения. Накануне, в Великую среду, как и в Прощеное воскресенье, монахи просили прощения друг у друга. После отпуста службы девятого часа наступал черед обычного «земного прощения»: братия с земным поклоном «прощались» друг с другом. После этого игумен возносил ектенью за всех православных христиан и просил прощения у братии, а те, в свою очередь, ему отвечали: «Бог да простит и помилует всех нас». Потом монахи по двое прощались у игумена, говоря так: «Прости мя, отче святый, и благослови грешнаго, елико (за то, что. — Е.Р.) согреших во вся дни живота моего и в нощи, и во всю святую Четыредесятницу словом и делом, и помышлением, в разуме и недоведании (неведении. — Е.Р.), и всеми моими чувствы (чувствами. — Е.Р.

)» (РНБ. Соф. № 1519. Л. 82–82 об.). Перед наступающей службой Великого четверга книгохранитель готовил какие-то «списочки», видимо, в них были перечислены все причащающиеся (РНБ. Кир. — Бел. № 60/1137. Л. 100 об.).