Повседневная жизнь советских писателей. 1930— 1950-е годы

Свои жилищные проблемы писатели решали по-разному. Те, кто по тем или иным причинам не мог приобрести отдельное жилье, пытались приспособить для работы то, что имели. Например, А. Платонов, когда вырос его сын и в доме стало больше гостей и шума, выбросил из ванной комнаты ванну и сделал там свой кабинет, а мыться ходил в баню^[287]. Ленинградский писатель Г. Гор в тридцатых годах выбрал, по словам Л. Добычина, свой оригинальный способ борьбы за жизненное пространство: «У Гора тесно, мешают дети. И вот он садится за стол, берет палку в левую руку и, не глядя, машет ею за спиной, отгоняя детей, а правой пишет»^[288]

.

Любопытна история приобретения жилья И. Бабелем. В середине тридцатых годов он жил в одной квартире с австрийским инженером Б. Штайнером. Тот возглавлял представительство фирмы «Эрин», торговавшей электрическим оборудованием в СССР, и жил в квартире вместе с другими сотрудниками этой же фирмы. Но затем в СССР остался лишь один представитель фирмы. Опасаясь «уплотнения», тот стал искать себе компаньона. Об этом узнала Л. Сейфуллина и порекомендовала ему в этом качестве Бабеля^[289].

Из-за нерешенных проблем с жильем некоторые литераторы не могли наладить нормальную семейную жизнь. Т. Фоог-Стоянова вспоминала о взаимоотношениях своей матери и В. Пяста: «Мама же месяцами бывала в Москве. Там они ютились, снимая комнаты, то на Солянке, то на Мясницкой. Если мамы не было, всегда был для Пяста угол у С. Н. Бернштейна в Столешниковом переулке. Последний год они снимали полдомика у какого-то железнодорожника в Голицыне»^[290]

.

То, что у некоторых писателей были многокомнатные квартиры, не должно вводить нас в заблуждение, так как размер этих комнат был зачастую крохотным. Например, А. Новиков-Прибой имел четыре комнаты: «Войдя с лестничной площадки в квартиру, посетитель попадал в маленькую квадратную прихожую, узкий коридорчик, который вел в крохотную кухоньку, где находилась газовая плита — невиданное чудо того времени — и небольшой кухонный столик у окна. Стеклянная дверь, расположенная в правой стене прихожей, соединяла прихожую с другим коротким коридором. В него выходили четыре двери: одна из комнаты моего старшего брата Анатолия (А. Новикова, сына писателя. — В. А.), другая, напротив, из столовой и две рядом — из темной ванной комнаты и проходного кабинета отца, за которым располагалась спальня. Все комнаты были крохотными, по одному окну, но очень уютными, хотя и обставлены скромно»^[291]

.

Представляют интерес описания внутреннего убранства жилищ писателей, их интерьеров. Из мемуаров литераторов, их родственников и близких знакомых видно, что многих писателей не очень волновали условия быта и обстановка жилья. Это касалось и элиты, которая, безусловно, могла себе многое позволить. В квартирах писателей, относящихся к быту с безразличием, изящную обстановку нередко создавали их жены. Так, по воспоминаниям современников, «трехкомнатная квартира Булгаковых была очень красива, со вкусом обставлена. Главным образом мебелью красного дерева. На обеденном столе — синий с позолотой старинный сервиз»^[292]. Чтобы позволить своей семье подобный образ жизни, М. Булгаков брался за любую подработку.

На обстановку жилища писателя влияли его увлечения. Например, в комнате, где в тридцатые годы жил А. Чапыгин, стоял верстак, так как писатель любил заниматься ремеслом^[293]

.

Увлечение отразилось и на интерьере жилища Э. Багрицкого: «Он позвал нас в более чем скромно обставленную комнату, где стоял большой, густо населенный аквариум. Пододвинув табурет и сбросив с одной ноги туфлю, чтобы поджать ногу под себя, Эдуард Георгиевич сел и принялся говорить с нами о своих рыбах. Это был поэтический, увлеченный рассказ, пересыпанный юмором и грустью»^[294].

Квартиры некоторых писателей были скромными. Л. Жариков вспоминает о посещении Н. Ляшко в конце сороковых годов: «В столовой — простой деревянный стол, покрытый клеенкой, вокруг стола — разнокалиберные венские стулья. В углу, у стены, — дубовый буфет, за стеклами которого видна была обычная посуда». В кабинете «у окна стоял невзрачный с виду письменный стол с заштопанной в двух местах черной клеенкой. На столе не было ничего, кроме пузырька с чернилами, дешевой ученической ручки и стопки бумаги, нарезанной четвертушками. На высоких стенах кабинета не было никаких украшений, кроме небольшого портрета Гоголя над письменным столом и картины Беляницкого-Бирюли „Зимний пейзаж“»^[295].