Повседневная жизнь советских писателей. 1930— 1950-е годы

В 1934 году некоторые из дач были готовы. Сохранилось описание одной из них, № 8, которая позднее стала дачей Вс. Вишневского. Дача была двухэтажной: жилое помещение на первом этаже (высота — 4,6 метра, площадь — 146,8 квадратного метра) и мансарда (высота — 2,9 метра, площадь — 61,35 квадратного метра). В основании — непрерывный бутовый фундамент с кирпичной забиркой. Стены сделаны из брусьев, рубленые, снаружи отштукатуренные и окрашенные клеевой краской. Крыша у дачи была драневая, перекрытия по деревянным балкам — тесовые подшивные и дощатые в за-бирку, полы двойные, настил по деревянным балкам — из досок Окна — большого размера, рамы покрашены белилами, с медными приборами. Отопление было печным, а печи сложены из простого красного кирпича и отштукатурены. Двери — филенчатые, окрашенные масляной краской, с медными приборами. Перегородки — тесовые, двойные, стены обшиты фанерой, окрашены масляной краской. У дачи были застекленная терраса (высота — 4,6 метра, площадь — 18,02 квадратного метра), крыльцо (площадь — 2,86 квадратного метра), открытый балкон (площадь — 7,05 квадратного метра)^[370].

25 июля 1935 года 28 дач, являвшихся собственностью Союза писателей, были переданы в бессрочное пользование писателям и их семьям^[371]. Руководство дачным хозяйством и его эксплуатация были возложены на Литфонд. Восьмиквартирный дом включался в жилой фонд, находящийся в ведомстве ССП. Постепенно создавалась инфраструктура городка, но решения об окончательном завершении строительства дороги постоянно не выполнялись.

Дачи в Переделкине требовали от писателей больших затрат. Б. Пастернак писал О. Фрейденберг 1 октября 1936 года: «…достраивались эти писательские дачи, которые давались отнюдь не даром, надо было решать, брать ли ее, ездить следить за ее достройкой, изворачиваться, доставать деньги. В те же месяцы, денежно и принципиально решался вопрос о новой городской квартире (в доме по Лаврушинскому переулку. — В. А.)…»^[372]

Разговоры о дороговизне дач часто велись в писательских семьях и стали даже занимать умы детей. 7 июля 1936 года А. Афиногенов записал в своем дневнике: «Кома (сын Иванова) — слышит разговор родителей, что денег нет для достройки дачи… а брат сказал ему, что на соседней даче висит объявление: „Хождение по территории строительства воспрещается — штраф 25 рублей“…

Кома: „Вот хорошо, мы подговорим свою учительницу, чтобы она пошла туда, а там ее оштрафуют на 25 рублей, все-таки деньги будут для строительства“»^[373].

Дачи были просторными и, прямо скажем, по тем временам — роскошными: в основном — двухэтажные с двумя комнатами наверху и четырьмя внизу. Но это обстоятельство пришлось не всем по душе. З. Пастернак вспоминала: «Мне не нравился наш участок — он был сырой и темный из-за леса, и в нем нельзя было посадить даже цветов. Мы были недовольны огромными размерами дома — шесть комнат с верандой и холлами, поэтому, когда в 1939 г. умер писатель Малышкин, нам предложили переехать в чудную маленькую дачу с превосходным участком, солнечным и открытым»^[374]

.

О том, как велось строительство дач и каким было качество работ, писал в своем дневнике А. Афиногенов. Литератор, вероятно, планировал использовать свои дневники в творческой работе, поэтому повествование велось от третьего лица. Следует также учесть, что женой писателя была американка, приехавшая со своим первым мужем в СССР и оставшаяся здесь навсегда. Итак, дневниковая запись от 21 мая 1936 года: «Ему всегда становилось неловко, когда жена вступала в разговоры и начинала предъявлять всем свои повышенные требования к работе, к условиям жизни, ко всему, что было связано у нее с воспоминаниями о ее стране, где люди работали быстро, чисто, умело и недорого.

Подруга ее ходила вместе с ней по постройке и молчала из приличия, но диким и страшным казались ей цифры рублей, истраченных на постройку, и такую плохую постройку, которую в ее стране никто не согласился бы взять.

Жена начала объяснять строителю, почему это так в ее стране. „Не потому, что у нас много материалов, а у вас их нет. Смотрите, как много вы истратили и дерева, и кирпича, и известки, а как все плохо получилось. А у нас такие дома строятся для продажи разными компаниями, и если у меня в доме нет места для гладильной доски, а у конкурента есть — то я дома не продам, а стоит этот домик столько же, сколько и мой…“