Повседневная жизнь Стамбула в эпоху Сулеймана Великолепного

Все же религиозным фактором не следует пренебрегать. Турки, убежденные мусульмане, приложили к своей Империи предписания Корана, причем сделали это, проявив большую толерантность. Согласно этим предписаниям, в исламском государстве только мусульмане имеют право на звание полноправного гражданина[6]

и могут занимать руководящие должности; остальную часть населения составляют побежденные,

зимми

(«находящиеся под покровительством»), существующие лишь по доброй воле завоевателей, а потому и не обладающие правом играть какую-либо роль в политической жизни и в управлении государством. Эта точка зрения, имеющая силу в большей части Османской империи, включая и Стамбул, претерпела известные модификации в европейских провинциях, где полный разрыв с традиционными политическими структурами или их радикальная трансформация могли бы привести к большим потрясениям, вредным для турецкого владычества.

В Константинополе турецкая власть была установлена как абсолютная. Она не только стала прямым следствием военного завоевания, не только привела к замене греческого правительства турецким — она, сверх того, означала полное упразднение греческого административного аппарата и устранение всех греческих чиновников. Несколько лет, последовавших за 1453 годом, османское правительство продолжало руководить Империей из Адрианополя, а в завоеванном городе имелась лишь горстка чиновников разных рангов, задача которых сводилась всего лишь к управлению самим Константинополем и к подъему его из руин. Только после переселения Мехмета II в 1456–1457 годах Стамбул становится настоящей столицей, что сразу же потребовало завершения строительства султанского дворца, в котором помимо резиденции самого султана с семьей было размещено и правительство со всеми его ведомствами и службами.

Именно с этого времени четко прорисовывается особый характер столицы, характер, который сохранится и даже усилится в последующие века. Выше уже упоминалось то обстоятельство, что Стамбул не имел своего особого управления, а непосредственно подчинялся власти султана, представляемой великим визирем и рядом высших — в масштабе Империи — должностных лиц, гражданских, религиозных и военных. Таким образом, на высших ступенях администрации невозможно отличить центральное имперское правительство от городского управления. Эта тесная связь имела важные последствия — как благотворные, так и вредные. В самом деле, столица Империи, резиденция султана, правительственный центр и центр администрации, Стамбул не мог не извлечь для себя как для города огромных выгод из столь многогранного статуса, — статуса, благодаря которому он всегда оставался предметом особого внимания со стороны прежде всего самого султана. Отсюда — развертывание множества строительных работ, поощрение экономической активности, наплыв населения. Дальнейшие следствия — забота о своевременном подвозе в столицу огромной по объему и разнообразию массы продовольственных товаров и забота о безопасности жителей, то есть о поддержании в гигантском мегаполисе идеального полицейского порядка. Действительно, в XVI веке, веке Сулеймана Великолепного и Селима II, Стамбул не знал ни перебоев в снабжении продуктами питания, ни уличных беспорядков какого бы то ни было рода. Совсем не так обстояли дела столетие спустя — например, при Ибрагиме I или при Мехмете IV, когда нерадение и безразличие султанов в отношении их столицы повлекли за собой множество проблем для ее обитателей. И все же нельзя отрицать того, что привилегированное положение Стамбула было для города великим благом.