«Сани крытыя обиты кожей, внутри стометом
{57}красным — цена десять рублев.Три лошеди: два мерина вороных — цена сорок рублев, мерин гнедой — цена пятнатцать рублев.
Три хомута ременных, три узды ременныя двойныя, возжи ременныя — цена шесть рублев.
Да платья: кафтан, камзол, штаны суконныя зеленыя, подбиты стометом зеленым, у кофтана по борту и по швам положен шнур гарусной — цена сорок рублев.
Шуба алова сукна, мех калмыцкой черной — цена сорок рублев.
Шуба китайчатая дорожная на лисьем меху, опушена пухом бобровым — цена дватцать рублев.
Камзол кафельной суконной — цена пять рублев.
Шпага, эфес серебряной — цена дватцать рублев.
Кольцо золотое — цена четыре рубли.
Запонки золотыя двойныя — цена восемь рублев.
Перук (парик. —
Шапка бархотная красная, апушка соболья — цена пять рублев.
Рукавицы замшевыя теплыя — цена восемьдесят копеек.
Два плотка бумажные — цена восемьдесят копеек.
Чесы серебряныя — цена дватцать пять рублев.
Табакерка серебряная — цена шеснатцать рублев.
Кошелек шитой серебром, в нем мелких серебреных денег семьдесят копеек, да червонных иностранных дватцать пять.
Нош складной — цена тритцать копеек.
Туфли желтые козловые — цена сорок копеек.
Пуховик, наволока крашенинная синяя, да три подушки пуховыя, наволочки белыя — цена восимь рублев, адеяло терпущетоя белоя, покрыта байкой цветной — цена пять рублев.
Две простыни белыя холстинныя, да рубашки варендерскова палотна, цена три рубли пятдесят копеек.
Кастрол медной — цена рубль дватцать копеек.
Тапор — цена петнатцать копеек.
Шкатулка деревянная, в ней чай, сахар, три скляночки стеклянныя с воткой, цена два рубли.
Чайник медной — цена рубль.
Троецкой мелкой деревянной посуды по покупки на два рубли.
Да люцкова платья: две шубы авчинных — цена четыре рубли.
Епонча суконная песошная — цена три рубли.
Двое сапоги — цена рубль.
Кушак желтой — цена сорок копеек.
Нож ахотничей — цена сорок копеек.
Двоя руковицы — цена пятдесят копеек.
Две шапки — цена рубль дватцать копеек.
Да денег два полтинника, да мелких пятдесят копеек»
[520].Вернувшись в Москву едва живым, асессор Милюков, наверное, долго залечивал физические и душевные раны, а страшные лица разбойников, должно быть, преследовали его в кошмарных снах.