Повседневная жизнь воровского мира Москвы во времена Ваньки Каина

В доме Каина устраивались и прочие игры. Среди вещей, обнаруженных там при обыске, имелось некое «дубье». Объясняя его назначение, хозяин поведал о том, что он и его товарищи «палками игрывали в горотки»[456]. Однако круг забав, которыми развлекались сыщик и посетители его дома, играми вовсе не ограничивался. Беглый «фабричный» Осип Соколов, укрывавшийся там долгое время, на следствии показал: «Тому ныне третий год, как он, Соколов, во время побега жил у оного Каина, живущих у него боярского человека Сергея Тулью, да суконщика Алексея Шинкарку, да незнаемо чьего беглого боярского человека Дементья Васильева поил в пиве и кормил в каше дурманом^{51}

, а для чего и с какого умыслу, не знает… а об оном Соколов нигде не объявлял беспамятством». Сам хозяин при «розыске» также повинился: «Живущих в доме ево боярского человека Дементья Васильева с товарыщи дурманом в пиве и в каше кормил», но утверждал, что делал это «в шутке, а не для какого умыслу»[457].

Матвей Комаров в литературном произведении о похождениях Каина описал, как тот праздновал Масленицу: сделал «позади Мытного двора снеговую гору, украся оную елками, можжевельником, статуями, и в некоторых местах обвешал красными сукнами, на которую во всю ту неделю собиралось для катания премножество народа, и происходили разные веселости…». В примечании автор добавляет: «…место сие, на котором была сделана гора, и поныне называется Каиновою горою». «А в последний день той недели, — продолжает автор, — собрал он человек до тридцати разного звания людей и велел на той горе представлять комедию, называемую „О царе Соломоне“»[458]

.

Эти любопытные сведения о масленичных играх находят архивное подтверждение. В одном из показаний против судьи Московской полицмейстерской канцелярии Воейкова доноситель, между прочим, упомянул: «Да после того, а сколько времени спустя не упомнит, просил он вышеписанного советника Воейкова, чтоб он дозволил ему в Зарядье для Масленицы зделать гору, что он ему зделать и дозволил, за что де он, Каин, подарил полдюжины фарфоровых чашек, да чулки шелковые белые, да сыну ево, Алексею, когда он приезжал на тою гору кататца и заходил к нему, Каину, в гости, дал две шапки круглые бархатные — одну зеленую, а другую голубую — и околоши куньи»[459].

Хотя показания Каина, в которых упоминалась бы комедия «О царе Соломоне», нам неизвестны, всё же имеются следственные материалы, подтверждающие, что в праздничные дни в 40-х годах XVIII века в московской преступной и околопреступной среде подобные игры устраивались. В святочные дни в конце 1741 года для сыска «мошенника» Матвея Цыгана подканцелярист Сыскного приказа Иван Фомин был послан «в Татарскую улицу» на двор «фабричного» Осипа Федорова. В «доезде» чиновник доложил, что «Максима Цыганова в том дворе не получили, и для того в сыску ево, Цыганова, взял (то есть привел в Сыскной приказ. — Е.А.

) показанного Журавлевой фабрики суконщика Осипа Федорова да того ж двора жильца, у которого оной Цыганов спал в ызбе, Большого суконного двора ученика Михайла Коровина», добавив любопытные сведения: «Да при том же у оного Осипа Федорова взял незнаемо какова мужскова убору, з золотной бумагой и шумихой убраного, два хвоста лошединых, два порика — один белой, другой русой, семь харь, убраны в волосах лошединых с усами. И вышеобъявленных колодников и упоминаемое незнаемо какое платье и хари объявляю при сем доезде».

На допросе Осип Федоров сказал о «приносных с ним бумажном золотном платье, калпаках и семи харях», что эти предметы «не ево, а принесли де к нему, Осипу, Журавлевой фабрики Петр Волков, Петр Кобыла, Иван Антонов сын Жижин да показанной Матвей Цыганов и, надев те хари, играли по-дьявольски и приговаривали всякие мерзкие речи». Другой приводной, жилец Федорова «фабричный» Михайла Васильев сын Коровин, более подробно объяснил появление странных вещей: «И в том доме показанной Осип Федоров собрал игрище, и играли по два вечера суконщики и наряжались в хари, а кто имяны не знает. И на том игрище для смотрения были разных чинов люди. На то ж игрище прихаживал по сему делу оговорной суконщик Матвей Цыганов и наряжался с товарищи в хари и играли по-дьявольски и, играючи, приговаривали всякие мерзкие речи»[460].

Хотя такие развлечения были характерны не только для профессиональных преступников, но и для более широкого слоя простолюдинов, всё же преимущественное участие в описанных выше эпизодах именно «мошенников», позволяет нам использовать эти сведения для характеристики воровского мира Москвы XVIII века.

Глава четвертая

«Мошенники», грабители, разбойники