Повстанец

Отхожу на некоторое расстояние, еще раз осматриваю все это собрание и даю отмашку. Тут же вспыхивают факелы и взвывает оркестр. Меня передергивает — терпеть не могу похоронные марши. Колонна медленно трогается. Гроб с телом Пилуса везут на открытой платформе, оборудованной на сегодняшний вечер под катафалк. Следом идут его родители, какие-то люди, а потом и колонна моих ребят. Факелы рвут своим светом нарождающуюся ночь, и кажется, что по проспекту течет живая огненная река. Настроение у меня подавленное, но надо собраться — путь не близкий, а потом еще придется толкать речь на кладбище. Пока понятия не имею, о чем я буду говорить, но это не важно — я никогда не готовлюсь к подобного рода выступлениям. Если мозг зашорен заранее заготовленными фразами, то обязательно запутаешься в словах и начнешь мямлить. А это сегодня для меня недоступная роскошь: я должен производить впечатление уверенного в себе командира, который скорбит, конечно, о своем товарище, но имеет силы бороться.

Забавно, ведь журналистишки снимали все, что происходило в холле здания Администрации. Так почему же не были показаны те кадры, на которых я бью мэра? И еще кое-что… Такое ощущение, что у них имелся четкий приказ — показать нас в самом лучшем виде, а не обгаживать. Почему? К нам все так хорошо относятся? Не верю я в это. Тогда что? Или кто? Такой фокус мог провернуть только Ленус — это его стиль. Но Ленус сейчас черт знает где. Неужели у него хватает ресурсов для того, чтобы контролировать и это? Тогда он чем-то сродни господу богу. А в такие штуки я не верю. Как и в переселение душ. Иначе бы решил, что старый козел Альтус вселился в кого-то из столичного штаба — сегодня оттуда свалилась директива, выдержанная именно в его стиле: произвести разведку местности на предмет выявления вооружения и техники, которые в ближайшее время можно будет задействовать. И понимай как хочешь…

— Санис, я рядом с тобой пойду. Можно?

Голос какой знакомый… Уклус! Я же совсем забыл о ней со всей этой суматохой! Какая же я скотина!

— Не можно, а нужно! — нежно приобнимаю девушку за плечи. — Мне сейчас жизненно необходима твоя поддержка! Ты себе даже не представляешь насколько!

— И мама так же сказала. — Уклус почему-то опускает глаза. — А я сначала решила, что больше тебе не нужна…

Ну вот, поздравляю. Первый семейный выговор. Замечательно.

— Мама твоя полностью права, а ты — нет. Ты мне очень нужна, я просто не хотел тебя загружать всем этим. Понимаешь?

— Да. — Наступает неловкая пауза. — А правильно ты меня не взял с собой тогда.

— Я знаю.

Она кивает, и дальше мы идем молча. Да и говорить-то, собственно, не о чем. Я затеваю революцию, а Уклус… Даже не знаю, что для меня сейчас Уклус. Или кто? Голова начинает медленно наполняться чем-то липким. Мозги ворочаются с большим трудом. Кажется, я не очень готов к тому, что свалилось мне на плечи. Хотя к чему тут готовиться? Все идет по накатанному сценарию, и мне, похоже, не придется предпринимать никаких титанических усилий, чтобы этот сценарий докатился до своего логического завершения. Впрочем, все размышления на эту тему надо оставить на потом: сейчас я скорбящий командир.

Центральное городское кладбище находится возле самого собора, возвышающегося над старыми кварталами Городка. Здание Администрации отсюда прекрасно видно, так что Пилус будет лежать практически возле того самого места, где в него вогнали пулю. Вот такая странная ирония судьбы.

Обычно жителей Городка здесь уже давно не хоронят: кладбище очень старое, и места на нем в общем-то и не осталось, но для Пилуса сделали исключение. Еще бы! Вину-то заглаживать надо. Вот и заглаживают. Интересно, кому будет легче от того, что гнить Пилус будет не за городом, в сырой глине, а в самом центре и в песке? Хотя легче нам: ближе идти, если решим проведать. Что значит «если»? Конечно же, решим! И не единожды. Вот и первый покойничек, которого на тот свет спровадили мои дурацкие идеи… А почему, собственно, мои? Тут скорее старому козлу Альтусу «благодарность» выносить надо. И мне тоже. Нечего было у него на поводу идти! И тогда, и сейчас. Странное дело: сколько лет прошло, а мы все еще выполняем его план. Сначала сами были дураками, идущими как бараны на бойню. Теперь вот детей подставляем… Что значит подставляем? Опять морально-нравственные искания? Ну уж хватит! Мне тривиально хочется выжить. И остальным нашим, надо полагать, тоже. Вот мы и затеяли все это. Тут даже не умысел, а рефлексы — крыса, если ее загнать в угол, идет в атаку и на значительно превосходящего ее противника. Причем нередко выигрывает. Не хрен было загонять меня в угол! Глядишь, все бы было вполне пристойно.