Повстанец

— А я думал заняться чем-то подобным. — По лицу Ленуса видно, что у него нет абсолютно никакого желания об этом говорить. — Но позже. Недели через две. Может — через три.

— Не увиливай! — рявкаю я. — Не слышу ответа на свой вопрос!

— Да примерно так же — купил бы толпу уродов, которые бы устроили в Столице что-то подобное, и купил бы еще парочку десятков журналистов… Магнус! Неужели ты думаешь, что это моя работа?

— Я ничего не думаю, — недовольно бурчу в ответ. — Мне хочется понять, кто нас вытянул.

— Мне тоже! — Взгляд у Ленуса совершенно искренний. — Я так планировал, что гонять нас начнут где-то через месяц. Вот к тому моменту все и должно быть подготовлено. Ты же меня знаешь: я не пророк и даже в ночном кошмаре не мог себе представить эту идиотскую прокламацию! Она мне все карты спутала. Я уже думал, что вот тут нам писец и настал.

— Ты не одинок, — совершенно искренне говорю я. — Меня посетили сходные мысли.

— А теперь ты, Магнус, честно ответь мне: это точно не твоя работа?

— Гарантирую, что не моя.

В комнате повисло молчание. Мы не доверяем друг другу. И правильно делаем. Вопрос в другом — насколько сильно можно друг другу не доверять и при этом продолжать заниматься революцией?

— Знаешь, — задумчиво произносит Ленус, — если бы не то, что я видел и слышал, я бы подумал, что это Альтус…

Ни хрена себе! Так у кого из нас паранойя? У меня или у Ленуса?

— Ты бредишь! — решительно говорю я. — Старый козел вышиб себе мозги из пистолета…

— А мы с тобой погибли при взрыве, — парирует Ленус.

— Есть небольшая разница — наших тел так и не нашли, а вот тело старого козла Альтуса очень даже нашли. Как это в детских картинках-загадках было? Найди десять различий?

— Да, ты прав. Идея действительно бредовая.

— Не расстраивайся. — Я невесело улыбаюсь. — Меня посещали идеи и более интересные.

— Например? — оживляется Ленус.

— Э нет! — Я непроизвольно улыбаюсь. — Ты меня в дурку сдашь, если я тебе о них расскажу.

— Ладно, как хочешь, — соглашается Ленус. — Пойдем по домам. Завтра день тоже будет длинный.

Приемные родители встретили меня как-то угрюмо. И что самое мерзкое, молча. Не страшно. Переживу. Я такое пережил, что молчаливый бойкот приемных родителей по сравнению с этим детским лепетом на лужайке покажется. Не хотите разговаривать? И не надо! Мне же проще.

За столом все то же самое. Молчат и ждут, пока я поем. Плевать я на это хотел! Нашли, чем пугать. Даже смешно… А может, и не смешно? Может, грустно? За последние несколько месяцев мы отдалились друг от друга на очень большое расстояние. Как-то незаметно отдалились. Чем они это заслужили? Да ничем! И хватит нюни распускать! При чем тут их заслуги? Я же с самого начала знал, что так и будет. Они просто давали мне защиту. На время. Я должен был отсидеться, зализать раны, которые на мне жизнь всегда оставляла довольно щедро, а потом опять бросаться на кого-то с кулаками. Так что здесь все в полном порядке… Почему же тогда так противно на душе? Из-за этого самого «порядка»? Вынужден признаться, что я так и не научился пользоваться людьми. Точнее, пользоваться-то я научился, а вот попользоваться и вышвырнуть на помойку — не научился. И, наверное, никогда не научусь. А зря, между прочим. Человек, который не стеснен рамками морали, живет на порядок спокойнее, чем тот, кто в эти рамки себя загоняет. Другое дело, что я таких людей и людьми не считаю. Но это уже мои проблемы. И этих людей, если они мне умудряются каким-то образом перебежать дорогу.

Я лежу на кровати, уставившись в потолок, а сон никак не хочет приходить. Что-то когда-то я читал про какие-то психомоторные реакции… А может, и не про психомоторные? Уже не помню. Да и какая разница? Мне сейчас просто нужно полежать и ни о чем не думать. Тогда сон тихо подкрадется и примет меня в свои объятия. И каким же образом можно ни о чем не думать? День был такой, что не думать возможности нету никакой!

Хорошо все-таки, что приемные родители меня бойкотируют. А если бы кинулись сюсюкаться? Или расспрашивать?