Повстанец

Ленус, который появился минут через пятнадцать после меня, прочитал послание Ромуса и со злорадной улыбкой уселся писать ответ. Когда он закончил, то передал лист мне. Я прочел. Н-да… Ленусу, конечно, и не такое сходило с рук, но я бы автора по стенке за подобное письмо размазал. Очень тонким слоем. Однако сейчас все правильно: не облажайся Ромус — не было бы всей этой каши. С другой стороны, есть и положительный момент — я убедился, что «добрый дядя» существует. Прекрасно, но об этом не сейчас. Сейчас — принято решение выступать осенью, а это значит, что мне нужно начинать готовить людей. Немедленно.

— Да, мне необходимо помещение! И чем быстрее, тем лучше. — Я вытер пот со лба и продолжил: — Есть соответствующие законы, которые вы обязаны выполнять. Или предпочитаете, чтобы мы занялись политикой?

Ежу понятно, что мерзавец из городского комитета по делам молодежи хочет банальную взятку. Но мне ясно, что он ее не получит. Именно по этой причине мы с ним уже третий день подряд ругаемся то по телефону, то лично. Эх, будь моя воля, я бы этого мелкого светловолосого хорька с педерастическим голоском, бабскими кудряшками и водянистыми, вечно бегающими глазками придушил собственными руками. Так ведь нельзя. Пока нельзя. И портить отношения с ним тоже нельзя — мне нужно помещение для тренировок личного состава. Он понимает, что мне нужно, но очень хочет на этом нагреть руки. Я бы заплатил, но такой тип людей знаю слишком хорошо: заплатишь один раз — придет и во второй. Не могу сказать, что мне жалко денег. Просто противно давать нажиться на себе эдакой твари. Так что никаких денег он от меня не получит. Я и Ленусу это уже объяснил. Ленус сперва заартачился, но потом пообщался с хорьком лично и тоже пришел в бешенство. Немудрено, кстати: хорек ничего собой не представляет, но гонору на целую дивизию хватит. Микрополитик. Полчаса общения — и возникает желание свернуть шею.

— Дай-ка мне трубку. — Выражение лица Ленуса не предвещает для моего оппонента ничего хорошего. Я отрицательно качаю головой. Только психов Ленуса мне сейчас и не хватало. Что-то наш главный идеолог в последнее время часто срывается…

— Значит, мне нужно собирать пресс-конференцию? Хорошо, господин Кулинис, я ее соберу, но я очень сомневаюсь, что вы после этого будете и дальше ведать делами молодежи в Городке.

Он что-то проблеял в ответ, а потом попросил подождать. Явно совещается с такими же, как он, моральными уродами, засевшими в никому не нужном управлении. Не возражаю. Должен же он наконец понять, что ничего не получит. Я могу заплатить за ценную информацию, за положительное отношение к нам властей, но не хорькообразному уроду, жаждущему пролезть своей крысиной мордой во власть. А ведь он еще даже не догадывается, что никакой власти в ближайшее время у него просто не будет. И не только у него. Наконец в трубке появляется' звук:

— Мы посоветовались с коллегами, — писклявый голос «специалиста» по делам молодежи меня изрядно раздражает, — и решили пойти вам навстречу. У нас есть чудесное помещение, но есть и ряд условий.

— Каких условий? — стараясь не выдать интонацией своего отношения к говорящему, спрашиваю я. Это уже что-то новенькое. Условия эта мразь мне будет выдвигать! Ладно, посмотрим.

— Вместе с твоими ребятами там будут тренироваться еще и…

— Послушай внимательно, Кулинис! — Я срываюсь на рык. — Никого, кроме меня и моих людей, там не будет! Ты все понял, хорек?

В трубке на некоторое время воцарилось молчание, а потом короткие гудки. Хорек нажал на отбой. Ну и пошел он ко всем чертям! Все равно приползет. Никуда он не денется. Раз не хочет по-хорошему — будет по-плохому. Я снимаю трубку и набираю номер телефона местного представительства центрального телевидения…

Да, пожалуй, я был не прав, когда избрал карьеру военного. Надо было идти на факультет журналистики. Чувствовал бы я себя, конечно, законченной крысой, но зато имел бы возможность нагадить на любую голову… Ну, положим, не на любую, но на ближайшую, за которую заплатили, — легко!

Ведь говорено было дураку Кулинису — выдай, что просят, и не вмешивайся. Так нет же. Денег ему, видите ли, захотелось. Вот и получил. По полной схеме. Только не то, чего хотел, а то, что выдали. А выдали ему, надо полагать, по самое «не хочу». И правильно сделали: жадность фраера сгубила. К таким результатам нежелание думать головой и приводит.