Позабудь меня на перроне

– Вода просто шикарная! Горячая, а какой напор! Я чуть не кончила, как это было хорошо, Рома, – довольно улыбаясь, сказала она и посмотрела на меня, торчащего уже в дверях ванной в полураздетом виде.

– Кристина, – прошептал, чувствуя, как на ходу влюбляюсь ещё сильней, каждый мой маленький шаг, будто запускал её под мою кожу, под рёбра прямо к сердцу.

Она удивлённо замолчала, глядя на меня, и на её щеках разлился ещё более яркий румянец. Грудь вдруг начала подниматься чаще под махровым краем полотенца, я скользнул взглядом по её ложбинке, по ключице, по нежной, шелковой шее, которую хотелось целовать и облизывать. Её взгляд тоже опустился на мою грудь и плечи, на мои руки, которые сами собой тянулись к ней. В последнюю секунду она посмотрела мне сначала в глаза… а потом на рот.

И я понял. Мне не нужно было больше ничего говорить.

Я взял её лицо в ладони и, наклонившись, поцеловал, вжимаясь в мягкие пухлые губы. Крис вдохнула. И я вдохнул, словно этот поцелуй поднял меня со дна и теперь вдувал жизнь в мою одинокую никому не нужную тушку. Она вдыхала в меня жизнь! Она наполняла меня любовью, которая расцвела в груди, как безумный трепещущий цветок.

Я обнимал её и целовал, прижимал к своему телу, теряя связь с реальностью, только она и её губы, только её тело в моих руках. Она коротко вздохнула, будто хотела что-то сказать, но я не давал. Слова лишние, ненужные, я хочу действовать, она ведь тоже хочет! Иначе не стонала бы тихонько на выдохе, когда мой язык касается её языка, проскальзывает между губ и ласкает её.

Я дам ей столько ласки, что она утонет в ней, захлебнётся как той речной водой и больше не сможет всплыть, будет дышать только удовольствием, стонать и просить пощады, а потом ещё и ещё!

– Кристина! О, Крис, – я целовал её губы, скулы, щеки, скользил губами по шее, засасывая кожу возле мочки уха. Я вылизывал её маленькое ушко, не в силах остановиться.

– Рома… – выдыхала она, впиваясь пальцами в мои плечи.

Я потянул полотенце, развязывая его и роняя к ногам ненужную больше мягкую ткань. Руки сами собой поползли по её гладкой бархатной спине, вжимая Кристину в мою голую грудь, я чувствовал, как в меня упираются её твердеющие соски и желание наливалось силой, отяжеляя пах.

– Я хочу тебя, – шептал я между поцелуями, – Кристина, я так хочу тебя…

– Рома, – она едва ли не вцепилась в мои волосы перед тем, как я засосал её в глубоком поцелуе, оторвался только тогда, когда понял, что хочу целовать её прекрасную грудь. Прямо здесь в ванной! Я хочу её здесь! Везде! Всегда! Пока дышать могу!

Я начал покрывать её грудь поцелуями, понимая, что без белья она ещё красивей и выше всяких моих мечтаний, такая мягкая, но упругая, сладкая, нежная, волшебная, как и вся Кристина.

– Рома, Рома, пожалуйста… – простонала она с новыми нотками. Она хочет меня, она умоляет взять её и не может терпеть, как и я?

– О, Крис, – я вжался лицом в её ложбинку, тут же облизывая её, а руки мои сползли на ее круглые ягодицы.

– Рома, не надо! – вдруг вскрикнула она, и я ошеломлённо замер, тяжело дыша.

Кристина оторвала моё лицо от своей груди и подняла к себе.

– Пожалуйста, не надо, – произнесла с невыносимой болью на лице… болью! Не удовольствием, не блаженством!

– Что? – сглотнул я, – почему?

– Я не могу, Рома, – чуть не плача, выдавила она.

– Почему? – я не понимал, ничего не понимал!

– Я не свободна!

– Что?

– Я не… у меня есть муж!

С таким звуком, наверное, падает лезвие гильотины. Вжик!

Пол качнулся под моими босыми ногами и вдруг стал очень твёрдым и холодным.

– Муж? – беззвучно переспросил я.

– Да, – одними губами произнесла она, а в глазах стояла такая боль, что чёрная река не казалась больше такой страшной своей глубиной. – Прости меня.

Мои руки опустились сами собой, и она тут же выскользнула из них, скрываясь в дверном проёме. Я уставился в одну точку, чувствуя, как замедляется моё сердце.

Муж.

Под спиной выросла стена, а потом медленно поехала вверх, опуская меня на пол. Когда ладони соприкоснулись с плиткой… только тогда я понял, что больше не падаю вниз в бездонную пропасть и подо мной есть земная твердь.

Муж…

Я накрыл лицо ладонями.

Вокруг воцарилась тишина и темнота, вылезшая из моего нутра и размазавшаяся по комнатке, будто моя душа взорвалась, и её ошмётки теперь стекают по стенам. Я долго сидел так, пытаясь собрать себя воедино. Не мог.

Но потом всё же открыл глаза, мир не обтекал остатками меня. Всё было на месте, как и раньше, раковина, душевая, дурацкая плитка, мои ноги в затёртых джинсах.

Я вздохнул, не понимая, откуда такая боль внутри, от ушибленных в драке рёбер и внутренностей или это моё сердце разорвалось. Кристина больше не вернулась.

На меня навалилась такая невероятная усталость и опустошение, что я понял – ещё чуть-чуть, и я усну здесь на полу, свернувшись калачиком, как брошенный пёс. Поэтому я с трудом поднялся с пола, разделся и встал под душ, пытаясь смыть с себя остатки речного запаха.

И запаха Кристины.