Поздний гость: Стихотворения и поэмы

На запад солнца иду в пустыне,

Закатной ризой мой путь одет;

Благословен ты всегда и ныне,

Благословен ты, Вечерний свет.

К тебе я жертвой иду вечерней,

Душа молитвой опалена, —

Даруй мне розы кровавых терний,

Дозволь печали испить до дна.

На месте казни еще так много

Не освященных страданьем мест, —

О, если б рядом с распятым Богом

Собой заполнить вселенский крест!

Но в час последний, но в час заката,

Когда полнеба сгорит в огне,

Пронзи мне сердце мечом возврата

И дай на землю вернуться мне.

Чтоб с новой скорбью в пески пустыни

На опустевшей твоей земле

Я мог смиренно, всегда, как ныне,

За тихим светом идти во мгле.

* * *

Быть может, мне завещаны печали,

Быть может, мне завещаны грехи, —

Зарю мою так горестно встречали

Под окнами чужие петухи.

Быть может, мне завещаны деянья, —

Я помню ночь в грохочущем огне,

И странное жестокое сиянье,

И всадника на облачном коне.

Быть может, я – лишь вестник чьей-то воли,

Лишь отзвуком рожденный перезвон,

Лишь пыль в луче, лишь терпкие мозоли

На длани, сеющей Его закон.

Не знаю я. Но, может быть, недаром

Пути мои запутались в дыму,

И жизнь моя отмечена пожаром,

И мысль моя возносится к Нему.

* * *

Тебя я видел, но не помню,

Быть может, ты – мой первый сон, —

Но я в твою каменоломню

Принес ославленный мой звон.

Быть может, горные громады

Ответят эхом на слова,

И к новым песням водопада

Твоя склонится синева.

И станет правдой сон долины, —

Восстанешь молнией в горах

И жизнь вдохнешь в сосуд из глины

Иль сокрушишь его во прах.

* * *

Я не верю, не верю, не верю!

Ты не хочешь, не можешь помочь, —

Ты смеешься за огненной дверью

Над ушедшими в снежную ночь.

Ты изверился в собственной власти

Управлять мировым кораблем, —

Ветры рвут оголенные снасти,

Правят бездны разбитым рулем.

И зачем ты слепишь мои очи

Ледяными мечами зарниц?

Есть в пространствах дороги короче,

Чем дороги твоих колесниц.

Я не верю, не верю, не верю!

Пусть я в бездне седой потону,

Но пылающим сердцем измерю

Ледяную ее глубину.

* * *

Ты летишь к неживому созвездью,

Где клубится предельная мгла, —

И взывает архангельской медью

Каждый взмах ледяного крыла.

И повсюду, где вздетые руки

Призывают покой на миры,

Ты роняешь холодные звуки

Равнодушной последней игры…

Труби, труби! Ответные звучанья

Мой черный плащ взметнули и сожгли…

Труби, труби! Я плачу от молчанья

Моей глухонемой земли.

Святой Георгий