Пожиратели

Линн покачала головой. Его истории завораживали, хотя, скорее всего, были правдивы лишь наполовину. Рассказы о его курдском детстве или о происхождении вина мусар вперемешку с зарисовками о посевах марихуаны в долине Бекаа и военизированных подразделениях Хезболлы. Линн прониклась его радостью жизни, узнавала себя в его энтузиазме. Кроме того, в нем чувствовалась склонность к легкому безумию. Это стало особенно очевидно после опрометчивого предложения Линн, последовавшего после первой бутылки вина, продемонстрировать езду на лонгборде на спуске по улице Ютас Гренд. Ей с трудом удалось удержать равновесие. Еще сложнее оказалось удержать Самана от того, чтобы не попробовать сделать то же самое.

Сама Линн редко себе в этом признавалась, но, хотя она посвятила почти всю свою сознательную жизнь борьбе с расизмом, фашизмом и нацизмом, ей приходилось довольно мало общаться с людьми иммигрантского происхождения. В Линчёпинге у нее было несколько одноклассников, родившихся в Швеции от родителей иностранного происхождения. Еще пара коллег в KTИ, с которыми она иногда ходила выпить кофе. Да еще Эрик, который в ее понимании был шведом до мозга костей, несмотря на то что папа у него родом из Кении.

С чувством долга она стала нажимать клавиши на компьютере Аландера. Как ни странно, они успели немного поработать. По крайней мере, серверы SEB тянули на полную мощность. Повернув к себе компьютер, Саман покачал головой.

— Они пока не смогли обойти шифр Symantec.

Это она и сама видела.

— Ужасно раздражает, что мы не можем разыскать другие компьютеры. Тогда нам не пришлось бы ждать дешифровки.

Он взглянул на нее так, словно она сказала нечто гениальное. Или он захмелел больше, чем казалось?

— Да, черт подери, ведь ты права. По крайней мере, отчасти. Ведь мы можем подключиться к хранилищу резервных копий SEB через мой стационарный компьютер.

Отойдя в угол гостиной, он включил большой компьютер.

— Раз в неделю происходит резервное копирование всех жестких дисков в банке и всего интернет-трафика. Стало быть, там содержатся копии жестких дисков и де Нейдена с Гренфорсом. Хотя там образовался пробел в одну неделю, это все же может нам что-то дать.

Он заколебался.

— Я закачаю все материалы на свой компьютер и перешлю первые файлы тебе, как только они загрузятся. Но на это потребуется время. По файлам нельзя ходить поиском, пока они не попадут на мой жесткий диск. А скачать я могу только каждый день целиком и тогда получу все отделы банка разом, включая графику и списки. Так что понадобится загрузить большие объемы данных, прежде чем мы сможем взяться за дело.

Саман отхлебнул большой глоток вина. Прошел час. Неприятное чувство не отпускало. Ему все это не нравилось, однако он не мог поступить иначе. Он покосился на Линн и натянуто улыбнулся, когда она лишь на мгновение подняла глаза, не обращая на него внимания. Уже целый час она сидит, погрузившись в первые резервные копии файлов Аландера, совершенно поглощенная ими. Отказалась от вина. Почти не отвечает. Ему все это на руку. Она не стояла у него за спиной и не заглядывала через плечо, когда он просматривал на большом компьютере резервные копии файлов Гренфорса. Когда он сравнивал загруженные материалы и те же самые на сервере SEB. У него была возможность закончить то, что он обязан сделать.

Отредактировать.

Удалить.

Замести следы.

Глава 18

Амид разглядывал своего босса, Карстена Буфельдта. Позади него виднелась гладь воды Копенгагенского порта. Амалиехэвен приобрел тот же серый оттенок, что и отяжелевшее от дождя небо. Если бы не темные очертания причалов, две стихии слились бы воедино.

Амид только что закончил свой отчет перед руководством организации словами: «…и теперь задание выполнено, желаемый результат достигнут». Он постарался завуалировать возникшие проблемы, подчеркнув вместо этого, что конечная цель достигнута. Мелкие оплошности Буфельдта все равно не интересуют. Начальник отдела безопасности Ханнеке, сидевший рядом с Буфельдтом, ни единым движением брови не показывал, что думает по поводу рапорта.

Контраст между южноафриканским шефом и самим Амидом казался убийственным. Широкий затылок, обветренная кожа и коротко подстриженные светлые волосы Ханнеке — прямая противоположность темным курчавым волосам Амида, его стройной фигуре и карим глазам. Однако разница в происхождении никогда не мешала им договариваться, хотя один вырос среди фалангистов в бетонных пригородах Бейрута, в то время как второй в юные годы явно боролся с носорогами в Южной Африке. Или, по крайней мере, с лидерами Африканского национального конгресса. Между ними царило нейтральное взаимное уважение — покуда оба сосредотачивали внимание на общих целях организации.