Пожиратели тьмы: Токийский кошмар

Согласно иску «Асука Синсы», путаница привела к задержке и полной растерянности. Когда вроде бы уже окончательный вариант отправили в печать, Кацура Маки заявил, что там содержатся ошибки. Редакторы предложили указать список опечаток, на что мистер Араи согласился. Но затем с издательством связался Ясуо Сионоя и велел остановить процесс печати. Из-за исправлений и проволочек книга появилась в магазинах только в апреле 2007 года, перед самым оглашением вердикта в Токийском окружном суде. На английском языке текст решили не печатать, и за перевод, который был почти закончен, «поборники истины» так и не заплатили.

Большая часть материалов книги имела целью указать на конкретную деталь следствия или поднять вопрос, который мог бы сработать в пользу Обары, например: «Разве машина не маловата для перевозки трупа?» и «Как могло тело всю зиму оставаться в пещере, затопляемой приливами?». Кроме того, там попадались заявления вроде таких: «Хостес-иностранки – охочие до наркотиков шлюхи» и «Значит, на самом деле он просто заморозил труп собаки».

Но в итоге получился хаотичный набор из невероятного количества фактов, не указывающих ни на что конкретное. Даже если книга имела какой-то смысл, его поглотила трясина нелепостей и занудства. Действительно ли Обара верил, что кому-нибудь захочется разбираться в этом ворохе сведений? На кого он хотел повлиять публикацией книги? Судьи слышали все это на заседаниях. Если предположить, что их волновало общественное мнение, вряд ли книга могла склонить его в пользу обвиняемого, даже если бы ее хоть кто-то удосужился прочесть. Обара выпустил «Правду о деле Люси» просто потому, что мог себе это позволить. Ему надо было что-то делать, а ничего другого уже не оставалось.

И все же существовала одна очевидная уловка, которой он так и не воспользовался. Японские суды очень доверяют отзывам законопослушных свидетелей об обвиняемом. Мошенник, поджигатель или эксгибиционист могли добиться снисхождения, если порядочные граждане подтвердят их честность, филантропические устремления и популярность в обществе. Обара это понимал, вот почему он так хвастал регулярными пожертвованиями на благотворительные цели: в мае 2006 года он перевел по 5 миллионов иен в фонды «Спасем детей», «Международная амнистия» и «Японский Красный Крест».

Но намного более ценными были бы показания тех, кто знал и любил обвиняемого: одноклассников, старого школьного учителя, университетского приятеля, бизнес-партнера – каждого, кто мог бы сказать о нем хоть что-то хорошее. В «Правде о деле Люси» упоминаются бывшие учителя, которые нежно любили Ёдзи, но ни одного из них так и не пригласили выступить со стороны защиты. В частности, «почетного профессора Секигути» из университета Кейо, как утверждалось в книге, «шокировала» новость об аресте Обары. К сожалению, профессор скончался незадолго до вынесения обвинений бывшему студенту. Обара перепробовал все методы и непременно нашел бы подходящих свидетелей, если бы таковые существовали. Но отсутствие голосов в его защиту еще раз подтверждало одну из самых больших его странностей: пройдя через детство и юность и дожив до среднего возраста, он так и не завел ни одного друга.

Оглашение вердикта назначили на 10 утра вторника 24 апреля 2007 года. В Британии в это время час ночи; и, если все бы пошло по плану, я бы успел передать новости в последний утренний выпуск газеты. Но времени было в обрез, особенно если случится задержка. В то день я проснулся рано утром и написал черновик новостной статьи, подробности к которой намеревался сообщить по телефону после объявления вердикта. Текст начинался так: «Владелец многочисленных объектов недвижимости в Японии Ёдзи Обара этим утром обвинен в убийстве хостес из Британии Люси Блэкман и приговорен к пожизненному заключению (уточнить) после сенсационных шести с половиной лет судебных разбирательств.

(Добавить реакцию семьи в суде, слова судьи)

Вердикт послужит возмездием семьи мисс Блэкман, особенно ее отца Тима, который долгие месяцы провел в Японии, пытаясь заставить полицию активнее заниматься поисками дочери после ее исчезновения в июле 2000 года…»

Я отправил черновик в Лондон по электронной почте, выпил чашку кофе и взял ноутбук и записные книжки. В суде сегодня утром ожидались толпы; я хотел выйти из дома пораньше, чтобы занять место в очереди. В животе щекотало от волнения, я почти трепетал.