Пожизненный срок

— Можешь написать о моей апелляции в Верховный суд, — сказал он. — Думаю, у меня есть реальные шансы на пересмотр дела. Я на самом деле был в Бромме в момент убийства.

Анника взяла с комода блокнот и ручку.

— Там был твой мобильный телефон. Но есть ли доказательства, что с него говорил именно ты?

Он удивленно посмотрел на нее, но времени на ответ у него уже не осталось. Дверь открылась, и он вышел, шлепая пластиковыми босоножками по полу.

«Чего я не смогла? Есть что-то еще, что-то, о чем я должна была его спросить. О черт!»

Она шла к выходу по длинному стометровому загону. Свистел ветер, нарушая полную тишину.

Она остановилась, дойдя до внешних ворот. Забор тянулся по обе стороны от них, и она, посмотрев в обе стороны, вдруг ощутила такое сильное головокружение, что ей пришлось ухватиться за ворота, чтобы не упасть. Она принялась нажимать кнопку — раз за разом, как ребенок, которому в руки попала новая неведомая игрушка.

— Выпустите меня отсюда! — крикнула Анника, замок щелкнул, ворота открылись, и она снова оказалась на воле, и воздух сразу показался ей холоднее и чище.

— Спасибо, — сказала она, обратившись к видеокамере.

Стальная калитка со звонким щелчком захлопнулась за ее спиной. Она шла вдоль бесконечного забора, пока наконец снова не оказалась в городке. Она свернула налево, на улицу под названием Стеневеген, которая тоже оказалась бесконечной, с бесчисленными домами и школами по обе стороны, с деревянными, кирпичными и даже сборными домами. Вскоре впереди она увидела рельсы железной дороги. Анника подтянула рукав и посмотрела на часы. До поезда оставался один час двадцать минут.

Анника посмотрела налево и увидела станцию. Киосками быстрого питания она была сыта по горло.

Справа ей на глаза попалось кафе с вывеской «Свеа». Тяжко вздохнув, она вошла. Взяв кофе, пирожное и местную газету, села за столик у окна.

Вчера в 13 часов какая-то женщина-мотоциклистка была сбита и легко ранена на перекрестке Фредсгатан и Школьной улицы.

Другая женщина потребовала в возмещение морального вреда семь тысяч крон за то, что кто-то плюнул в нее в баре.

Секция молодежного крыла социал-демократической партии получила от ленного совета грант в десять тысяч крон на организацию музыкальной студии.

Она закрыла глаза и представила себе лестничную клетку в доме на Санкт-Паульсгатан.

Она отодвинула в сторону тарелку с пирожными и пошла к прилавку, чтобы взять стакан воды. Вернувшись за стол, выглянула в окно и посмотрела на знакомый киоск быстрого питания.

«Ты уверена, что хочешь это знать? Ты готова платить за это знание? Поверь мне, это не стоит того».

Она прижала ладони ко лбу.

Фактически он подтвердил все, что она ему сказала. В суде она ничего не докажет, но он — более или менее — подтвердил набросанный ею для себя сценарий.

Давид Линдхольм был вовлечен в какие-то темные дела вместе с Филиппом Андерссоном, неясно, правда, в какие именно. Но они были давно знакомы друг с другом, и оба замешаны в убийстве на Санкт-Паульсгатан.

Теперь убили и Давида. Филипп Андерссон предпочел остаться в живых, пусть даже ценой пожизненного заключения.

«Это не может быть простым совпадением. Это как-то связано».

Трех жертв в Сёдермальме насмерть зарубили топором.

Давида застрелили.

Никакого сходства в почерке преступления.

За исключением жестокости убийства. В случае с Давидом это была символическая кастрация.

Она судорожно вздохнула.

Не укради. Отрублены руки. Не прелюбодействуй. Отрубили мошонку с членом.

«Если Филипп Андерссон невиновен, то, значит, убийца до сих пор гуляет на свободе. Черт возьми, это же может быть один и тот же человек».

Вдруг ее как громом поразило.

«И это не Юлия! Значит, Александр, возможно, жив!»

Она извлекла из сумки мобильный телефон и набрала номер тюрьмы Кронеберг. Нет смысла общаться с этим недалеким адвокатом. Ограничения режима, наложенные на Юлию Линдхольм, были сняты, так что теперь она сможет ее посетить.

— Меня зовут Анника Бенгтзон, я корреспондент газеты «Квельспрессен», — представилась она дежурному. — Я в свое время была в патрульной машине с Юлией Линдхольм. Это было четыре с половиной года назад. Мы обе в то время были беременны. Я уверена, что она невиновна, и хотела бы взять у нее интервью. Вы можете удовлетворить мою просьбу?

Анника продиктовала номера мобильного и домашнего телефона.

Потом она встала и направилась к станции, хотя до поезда оставалось еще полчаса.

В Халльсберге она пересела на поезд, идущий в Стокгольм. Это был тот же состав, который утром привез ее сюда. Анника заставила себя собраться и подумать, чтобы упорядочить свои мысли и объективно их оценить.

«Действительно ли я наткнулась на что-то стоящее или гонюсь за тенью?»

Согласно билету, она села в вагон первого класса — в первый вагон на десятое место.

Только пройдя через весь поезд, Анника убедилась, что ее вагон был единственным вагоном первого класса. Во всех остальных места были расположены тесно, как сардины в консервной банке. Единственное удобство — раскладной столик в спинке расположенного впереди кресла.