Позорный столб (Белый август)

Что же происходило в эти дни с деньгами? Согласно политической экономии классического либерализма, валюта обладает тремя превосходными свойствами: надежным мерилом стоимости, постоянным средством обмена, отличным средством накопления капитала. И вот три эти незыблемые свойства денег просто превратились в дым… То есть сделалась ненадежной даже сама возможность вообще говорить о каких бы то ни было деньгах в их рикардовском значении в Венгрии 5 августа 1919 года, ибо в качестве легального платежного средства в обращении находилось невероятное количество всевозможной дребедени — денежные знаки различной эмиссии: банкноты, кредитные билеты, ассигнации, боны, заменяющие деньги, разменная монета, — и никто не знал, кто за них отвечает, какова их реальная ценность и какая судьба их ждет. Главным образом в обращении, находились деньги синего цвета достоинством в десять, двадцать, пятьдесят, сто, тысячу и десять тысяч крон Австро-Венгерского банка, которые в обиходе назывались просто «синие деньги». Затем шли напечатанные только на одной стороне билеты в двадцать пять и двести крон, также выпущенные Австро-Венгерским банком; это. были так называемые «белые деньги», причем белые деньги были двух родов: напечатанные до и после 21 марта. Кроме того, имелись денежные знаки зеленого цвета почтовой сберегательной кассы в пять, десять и двадцать крон — «почтовые деньги». В качестве бумажных разменных денег в обращении находилась узенькая синеватая купюра в одну крону и красная — в две кроны; далее — боны, заменяющие пятьдесят филлеров и одну крону, которые выпускались разными городами и даже транспортными предприятиями, — так называемые «чрезвычайные деньги». В качестве разменной монеты обиходными сделались военные металлические двадцатифиллеровики, изготовленные из какого-то особенного сплава, и так называемые «кукурузные» десять филлеров; далее — правда, в редких случаях — поступали в обращение никелевые монеты в двадцать и десять филлеров. Металлические крейцеры были полностью обесценены, превращены в детскую игрушку, ибо покупательная способность их сделалась настолько ничтожной, что просто не принималась в расчет; бронзовые монеты в два и один филлер вообще исчезли из обращения, их якобы собирали сельские хозяева, главным образом хозяева виноградников, чтобы, растворив в серной кислоте, получать из них медный купорос.

Австрийские и венгерские экономисты в течение ряда десятилетий отрицали тот факт, что в монархии по существу наличествует «биметаллизм», то есть валюта, основанная совместно на двух металлах — на серебре и на золоте.

— Вздор! — заявил как-то в парламенте всегда сдержанный министр финансов Шандор Векерле, сверкая глазами, когда некое — в политической экономии совершенно не сведущее! — независимое лицо в связи с предписанным законом обращением серебряных денег установило, что австро-венгерская валюта, включая и разменную монету, в сущности является так называемой «хромой валютой», ибо обеспечивающее ее золото опирается на костыль из серебра. И Векерле был прав: из этих теоретических споров, которые десятилетиями вели верноподданные императора, убеленные сединами ученые мужи, с оппозиционно настроенными элементами, нередко по представлению министра рождались великолепные императорские и королевские награды, титулы и даже персональные пенсии для ревностных идеологических поборников белоснежного плаща австро-венгерской валюты! Этот спор австрийского капитализма, сросшегося с крупным венгерским помещичьим землевладением, продолжавшийся несколько десятилетий, теперь наконец был разрешен: серебряные монеты достоинством в одну, две и пять крон на протяжении ряда лет ни теоретически, ни практически не могли уже действовать ни в качестве второго металла, ни в качестве костыля, ни в качестве разменной монеты, так как большинство их притаилось в провинции, найдя убежище в кубышках и соломенных тюфяках, а в городе их продавали и покупали по номиналу, всем хорошо известному; пускай они были когда-то «вторым металлом», пускай «костылем» или только «разменной монетой», но из чеканных серебряных денег они давно превратились в товар! И было наконец нечто, что профессорами и плешивыми королевскими советниками считалось единственным денежным средством, — это было золото. Из этого благородного металла чеканили монеты в десять, двадцать и сто крон. Но за несколько недель, предшествовавших началу мировой войны, золотые монеты совершенно исчезли из обращения. В либеральной денежной теории и в капиталистическом хозяйстве царил полный хаос. Со времен мировой войны этот хаос в денежной системе — один из непременных спутников загнивающего капитализма — так и не исчезал. По этому поводу Дюла Гёмбёш, будущий премьер-министр Венгрии, отвечая на одну интерпелляцию в парламенте, заявил со свойственной ему солдатской прямотой:

— Пускай примут к сведению некоторые господа, что времена либерализма навсегда канули в вечность!