Позорный столб (Белый август)

— Прошу вас… — еще более расхрабрившись, продолжал человек в золотых очках. — Большинство из задержанных невиновно! — Он описал рукой полукруг. — Я, например, как старый социал-демократ, еще в семнадцатом году выступал против большевиков, когда Ленин…

— Ага! — насторожился старший лейтенант. — Это уже посерьезнее! Что он говорит?

— Подстрекает! Признается в том, что социалист! — с облегчением сообщил капрал. — Защищает Ленина! — добавил он совсем решительно.

— Насчет Ленина я тоже слышал! — подтвердил толстяк, старший сержант.

Старший лейтенант, однако, не доверял переводчику.

— Социалист? — спросил он человека в золотых очках, ткнув указательным пальцем в его галстук.

Человек в золотых очках кивнул.

— Социалист-демократ! — повторил он несколько раз и ударил себя кулаком в грудь.

Не рассчитав силу собственного удара, он закашлялся.

— В таком случае — молчать! — И старший лейтенант повернулся к унтер-офицерам. — Вы болваны! Так дальше не пойдет! Немедленно разыскать младшего лейтенанта Василеану!

Сержант тотчас же ринулся выполнять приказ, а старший лейтенант огляделся, что-то сказал еще, затем в сопровождении старшего сержанта, капрала и двух солдат перешел в соседнее помещение, представлявшее собой просторную гардеробную со скамьями и шкафами для гимназисток. Были там еще письменный стол и деревянный топчан. В зале поднялась какая-то возня. Капрал вошел опять, широко расставив ноги, остановился у двери и ткнул пальцем в человека в золотых очках.

— Вы! — сказал он.

— Я? — с надеждой спросил тот.

— Вы! — сказал капрал. — Катитесь!

— О, пожалуйста! — человек в золотых очках расцвел улыбкой и направился к выходу.

— Сюда! — гаркнул капрал. — Катитесь сюда, ко мне! Слышите? — И он сделал рукой приглашающий жест.

Арестованные в напряжении наблюдали эту сцену. Человек в золотых очках нерешительно подошел к капралу, кланяясь на каждом шагу и растерянно улыбаясь.

— Марш сюда! — скомандовал капрал, схватил человека в золотых очках за плечо и втащил в помещение гардеробной. Что происходило за дверью, этого точно сказать нельзя, достоверным оставался лишь тот факт, что минуты две прошли в относительной тишине.

— Ему наверняка выдадут пропуск и отпустят, — предположил тугоухий приказчик из магазина подержанной мебели с площади Телеки.

В этот момент из гардеробной донесся короткий крик, в котором в равной мере смешались ярость и возмущение, горестное изумление, душевная мука и острая физическая боль. Лайошка меньше чем за одну минуту насчитал десять таких, через равные промежутки следовавших звуков, которые в конце концов слились в один душераздирающий вопль. Затем наступила тишина.

— Господин Зингер, — спросил со своих колец Лайошка, — за что бьют там этого господина?

— Не будем в это вникать, сынок, — поспешно ответил Зингер.

В это время появился человек в золотых очках. Лицо его было искажено и приобрело багровый оттенок, губы тряслись от обиды, он жадно хватал ртом воздух, напоминая задыхающегося в лохани карпа. Очки в золотой оправе сползли на кончик носа. Опустив глаза, он шел к скамье, с которой незадолго до этого поднялся себе на погибель.

— Бедненький сударь, прошу вас, садитесь! — жалостливо проговорила кухарка, потерявшая при аресте тыкву.

— Не-ет, — отказался человек в золотых очках и, надувшись, ощупал себя сзади.

— Они секут розгами! — проговорил кто-то тихо. — Они просто…

Воцарилось глубокое молчание.

Человек в золотых очках сначала сопел, а затем из глаз его хлынули слезы и потекли по носу.

— Я… я… — начал он и осекся.

Из гардеробной вновь вышли капрал, понимающий по-венгерски, и толстяк старший сержант.

— Звери! — хрипло бросил Надь и, не отдавая себе отчета в своих действиях, рванулся вперед.

Эгето схватил его за руку. Надь повернулся к нему, глаза его налились кровью.

— Оставьте, — пробормотал он.

— Думаете, мне нравится? — шепнул ему Эгето.

Надь пожал плечами. Эгето наклонился к его уху.

— Вы же почтенный, благонадежный эсперантист!

Надь лишь метнул на него бешеный взгляд. А Эгето сказал:

— Нельзя нам лезть на рожон.

Надь наконец улыбнулся.

— Что за разговорчики! — крикнул капрал, обладавший острым слухом, и посмотрел в их сторону. Взгляд его становился все более колючим. Он подошел к ним.

— Вы! — сказал он, уставившись на Эгето. — Кто такой?

— Бакалейщик, — не спеша произнес Эгето, — приказчик…

— Бакалейщик? — переспросил капрал. — Мука, сахар? Кулечек?

Эгето кивнул. Капрал помолчал.

— Я тоже, — наконец сказал он и, отойдя от него, уже через плечо бросил: — В Галаце.

Он проследовал дальше. Со скучающим видом он оглядывал арестованных. Вокруг царила мертвая тишина. Не слышно было даже жужжания мухи. Человек в золотых очках, объятый ужасом, перестал ловить ртом воздух.

Капрал поглядывал из-под насупленных бровей. Те, на кого падал его взгляд, в конце концов опускали глаза. Какой-то слабонервный приказчик из магазина дамской галантереи под его взглядом побелел как полотно.

— Что пялишься? — спросил капрал у девушки.