Позже

Видимо, это отразилось у меня на лице, потому что радостная улыбка Лиз сразу скисла.

– Ты мне не веришь? Ну, ладно. Погоди и увидишь.

– Я не хочу ничего видеть, – сказал я. – Не хочу больше вас видеть вообще никогда.

Лиз подняла руку, и я вжался в сиденье, решив, что она собирается меня ударить, но она только вздохнула и снова вытерла нос ладонью.

– И тебя можно понять. Так что давай поскорее сделаем дело. Сейчас мы поедем к нему домой – его дом последний на Ренфилд-роуд, стоит на отшибе в гордом одиночестве, – и ты спросишь, где он прячет таблетки. Скорее всего в личном сейфе. Если моя догадка верна, пусть он назовет код. Ему придется сказать тебе код, потому что мертвые не могут врать.

– Я не уверен, могут или нет, – легко соврал я, поскольку был еще жив. – Я не так много общался с мертвыми. Обычно я вообще с ними не разговариваю. Зачем бы мне с ними общаться? Они же мертвые.

– Но ведь Террьо сказал тебе, где была бомба, хотя не хотел говорить.

Возразить было нечего, но оставалась еще и другая возможность.

– А вдруг он не дома? Может быть, он сейчас там, куда увезли его тело? Или… даже не знаю… может быть, он навещает родителей во Флориде. Может быть, мертвые могут телепортироваться куда угодно.

Я думал, что эти соображения поколеблют ее решимость, но она ни капельки не огорчилась.

– Томас был дома, так?

– Это не значит, что они все остаются дома, Лиз!

– Я не сомневаюсь, что Марсден будет дома. – Она говорила очень уверенно. Она не понимала, что мертвые непредсказуемы. – Давай сделаем дело. А потом я исполню твое самое заветное желание. Ты никогда больше меня не увидишь.

Она произнесла это с грустью, словно я должен был ее пожалеть. Но я не чувствовал никакой жалости. Я чувствовал только страх.

58

Дорога шла в гору серией плавных S-образных поворотов. Поначалу вдоль трассы стояли отдельные дома, но их было немного, и расстояние между ними становилось все больше и больше. Придорожный лес сделался гуще, тени деревьев сливались друг с другом, и поэтому казалось, что уже наступил вечер.

– Сколько таких, как ты думаешь? – спросила Лиз.

– Э?

– Таких, как ты. Людей, которые видят мертвых.

– Откуда мне знать?

– Ты никого не встречал?

– Нет, но обычно это не тема для разговоров. В смысле, люди, как правило, не обращаются к новым знакомым с вопросом: «Слушай, а ты видишь мертвых?»

– Да, наверное. Интересно, откуда у тебя такая способность. Точно не от матери. – Она произнесла это так, будто речь шла о цвете моих глаз или о моих кудрявых волосах. – Может быть, от отца.

– Я не знаю, кто мой отец. Кем он был. И вообще. – Мне было неловко говорить об отце, может быть, потому, что мама о нем никогда не рассказывала и в принципе не желала о нем говорить.

– Ты ни разу не спрашивал?

– Конечно, я спрашивал. Она не отвечает. – Я повернулся к Лиз. – А вам она что-нибудь говорила… о нем?

– Ничего. Я тоже спрашивала, и не раз. В ответ – глухая стена. Что, кстати, совсем не похоже на Ти.

Выше по склону повороты сделались заметно круче. Река Уоллкилл осталась далеко внизу и блестела в лучах заходящего солнца. Дело близилось к вечеру. Свои часы я оставил дома, а часы на приборной панели показывали четверть девятого, то есть явно были неисправны. Дорога тем временем становилась все хуже и хуже. Сплошные выбоины и ухабы, так что машину изрядно трясло.

– Может быть, она была пьяная и не помнит. Или, может, ее изнасиловали, – сказала Лиз. Ничего подобного мне самому никогда в голову не приходило, я невольно отпрянул и вжался в сиденье. – И не делай такое лицо. Это только мои догадки. Ты уже достаточно взрослый, чтобы хотя бы задуматься о том, что, возможно, пришлось пережить твоей маме.

Я не стал спорить с ней, но мысленно все-таки высказал пару соображений. На самом деле я был уверен, что она несет полную хрень. Человек никогда не бывает достаточно взрослым, чтобы задуматься о том, что появился на свет в результате случайного пьяного секса с первым встречным на заднем сиденье; или о том, что какой-то урод изнасиловал его маму в темном переулке. И то, что подобные мысли пришли в голову Лиз, говорило о многом. Сразу было понятно, в кого она превратилась. Возможно, она всегда такой была.

– Может быть, ты унаследовал свой талант от папаши. Жаль, что нельзя у него спросить.

Я подумал, что если бы случайно столкнулся с отцом, то не стал бы спрашивать ни о чем. А просто дал бы ему по морде.

– С другой стороны, может быть, твой талант возник сам по себе. Так сказать, появился из ниоткуда. Я выросла в маленьком городке в Нью-Джерси, и у нас были соседи, Джонсы. Муж, жена и пятеро детей. Жили в старом обшарпанном трейлере. И он, и она оба тупые, как пни. И четверо их детей тоже. Зато пятый был гребаным гением. В шесть лет самостоятельно научился играть на гитаре, в школе перескочил через два класса, пошел в девятый в двенадцать. Вот скажи мне, откуда оно взялось?

– Может быть, миссис Джонс трахалась с почтальоном, – сказал я. Похожую фразу я слышал в школе. Лиз рассмеялась.

– Ты крутой парень, Джейми. Мне бы хотелось, чтобы мы остались друзьями.